– Что-то не хочется.
– Но ты спрашивала…
– Я подумала, что было бы забавно немного поиграть в принцессу, – она хмуро оглядела свои вылинявшие джинсы и хромую собачку. – Но я не гожусь в принцессы.
– Золушка без крестной?
– Да. В роли крестной – деньги. Бич моей жизни.
Появился стюард, неся поднос с хрустальным бокалом, в котором пенилось шампанское.
– Может, попросить слить его обратно в бутылку?
– Не думаю, что это возможно, – кисло промямлил Ник. Умеют некоторые раздавить человека…
– Ты хочешь сказать, что мне придется его выпить? – воодушевилась Роз. – Чтобы спасти? Ура. – Стюард с улыбкой смотрел, как она почти сунула нос в бокал. – А ты не выпьешь?
– Я выпил бокал вина за обедом.
Она подняла брови.
– А больше одного бокала ты себе не позволяешь?
– Просто я думаю, что хотя бы одному из нас стоит позаботиться о своих мозгах. – Хм… Этого он говорить не собирался.
Но Роз неожиданно согласилась с ним.
– Правильно, – она отсалютовала ему бокалом. – Очень мудро. Стой на страже. Заботься о своих мозгах, а я буду пить шампанское.
И зачем он это сказал? Теперь чувствует себя брюзгой.
Ник взглянул в ее сторону. Она сидела, прижимая к себе собачку как щит. И выглядела обиженной маленькой девочкой.
– Прошу прощения за резкость, – сказал он, и она метнула в него подозрительный взгляд.
– Юристы не извиняются. Если ты признаешь свою вину, я предъявлю иск, требуя компенсацию за моральный ущерб.
Значит, она не маленькая девочка.
– Расскажи мне про свою собаку.
– Его зовут Хоппи.
– Это я уже знаю. А подробнее?
– Хоппи два года. Трактор наехал на него, когда ему было недель пять. Одна лапа была так сильно повреждена, что пришлось ее удалить, но в целом все обошлось. Когда я его доставала, он даже вилял хвостом. Фермер жалел, что его совсем не раздавило. Он слишком мал, чтобы ловить крыс, а таких собак для того и разводят. Ну а я очень люблю моего бесполезного, не пригодного для ловли крыс Хоппи.
Роз печально уставилась в опустевший бокал. Стюард мгновенно возник из-за перегородки с новой порцией. Он улыбался. Мне он улыбаться не хотел, подумал Ник.
– Нет-нет, – начала отказываться Роз.
– За мозги отвечаю я, – успокоил ее Ник. – Можешь расслабиться.
– Не уверена, что могу тебе доверять.
– Ты же моя кузина?
– Могла бы быть кузиной. Но даже и тогда семья – не обязательно доверие. Посмотри на меня и мою сестру.
– Вот чего мне не понять. Вы были близки в детстве?
– Да, в очень далеком детстве. Но мой отец думал, что Джулиана во всех отношениях превосходит меня, и везде брал ее с собой. А меня с матерью потом и вовсе выгнал. Ну и ладно. Мы с мамой и так неплохо жили. В Лондоне.
– А потом ты встретила Макса.
– Да. Он был отличный парень.
– Но больной?
– Когда мы познакомились – нет. Почти год казалось, что он полностью излечился.
– Ты вышла за него, потому что любила его? – спросил Ник, не удержавшись. – Или из жалости?
К его удивлению, она ответила серьезно:
– Трудно сказать. Максу было двадцать, но из-за болезни выглядел он старше. И так радовался выздоровлению… Хотел все попробовать, везде успеть. А его семья… Когда мы впервые приехали на Рождество, как нас встречали… Целый город – как одна семья. Только после я ощутила…
– Что?
– Когда Макс умер и осталась только я, они перенесли любовь на меня.
– И ты устала от их любви?
– Немного, – призналась Роз виновато. – Та жизнь… Мы настроились на приключения. Я и Хоппи. А ты? – спросила она с любопытством. – Эрхард говорил, что ты предан своей приемной матери?
– Руби очень славная. – Ответ получился довольно лаконичным. Ник не любил, когда спрашивали о его личной жизни. Казался себе выставленным напоказ.
– Эй, если мы вступаем в брак, мне надо побольше о тебе знать.
– Что? Сколько масла я мажу на хлеб по утрам?
– С маслом торопиться не будем. Но есть же другие вещи. Страшно представить – вдруг обнаружится, что у тебя уже есть невеста или дюжина детей.
– Ни невесты, ни детей, – с излишней поспешностью ответил Ник. – Уверен, Эрхард уж поставил бы тебя в известность. А вы с Максом хотели детей?
Лицо ее вдруг приобрело замкнутое выражение.
– Нет.
– Извини. Мне не следует совать нос не в свое дело.
– Сколько извинений от юриста, – насмешливо сказала Роз.
– Следовательно, ты меня разбила подчистую.
– У меня нет такой уверенности. – Она улыбнулась, но как-то рассеянно. И отвернулась к окну. Разговор окончен.
Ник решил не навязываться. Достал пачку документов, требующих изучения. Отпуск отпуском, но есть вещи, которые он не может поручить другим. Время в самолете – для работы.
Поэтому он занялся изучением бумаг. Или пытался заняться. Нос его невесты оставался повернутым к окну. Прелестный носик.
– На что ты там смотришь? – не выдержал он наконец, но она не повернулась.
– На горы.
– Ты разве гор не видела?
– Эти пики я видела ребенком.
– И никогда больше сюда не приезжали?
– Мама болела. А отец… Для него существовала только Джулиана.
– Ты никогда не путешествовала? – удивился он.
– Не считая поездок в Лондон. Когда мне было двадцать, мы получили деньги по страховке после тети Кэт. Она оговорила, что я должна использовать их для путешествия. Мама чувствовала себя хорошо и настаивала, чтобы я куда-нибудь поехала. Каникулы у меня были десять недель. Раньше я каждые каникулы работала. Но в тот раз казалось, что стоит развеяться. Я полетела в Австралию. Со мной связались в сиднейском аэропорту. У мамы случился сердечный приступ. Умерла она еще до моего возвращения. Остаток денег я истратила на похороны.
У него сдавило грудь.
– А твой отец? Не помог?
– Шутишь? Нет, конечно. Они с Джулианой были далеко. В любом случае… Ну а ты? Как ты стал юристом-международником? Привлекла возможность хорошо заработать?
Она выводила его из равновесия. Руби после окончания школы спрашивала его о том же: «Скажи, не хочешь ли ты стать юристом из-за денег?»
– Не знаю, – ответил он с той же неохотой, с какой когда-то отвечал Руби. – Думаю, большое влияние оказало мое детство. Хотелось получить работу, которая дала бы мне уверенность в себе. Кроме того, моя мать… Работа помогла мне ответить на многие вопросы, ощутить, насколько мал мир.
