— Здесь провинциалка не только я, но также Марк и девочки, и даже наша собака, — мило произнесла Пиппа, давая Леву понять, что знает язык Альп д'Эстелла.
Леву уставился на нее и покраснел.
— Мадемуазель, я раздавлен… — начал он.
— Кроме того, вы с Максом чрезмерно грубы.
Макс молча наблюдал за ней. Пиппа не обращала на него внимания или, во всяком случае, заставляла себя не смотреть в его сторону. Она взглянула на роскошно сервированный стол и тихо произнесла:
— Как красиво! Я изумлена и понимаю, что я нежеланный гость в этом дворце. Вы, ребята, продолжайте свой костюмированный бал и дальше, а я пойду на кухню и посмотрю, не найдется ли там мясного сэндвича для меня.
— Пиппа… — начал Макс.
— Да, меня зовут именно так, — ответила она. — Если ты хотел видеть перед собой Филиппу, то следовало предупредить об этом. Увидимся позже.
Произнеся это, она повернулась и вышла из столовой.
Макс догнал Пиппу в коридоре. Он схватил ее за плечи и развернул лицом к себе. Она была в ярости, ее широко раскрытые глаза сверкали, щеки пылали.
— Отпусти меня, — Пиппа скрестила руки на груди, и Макс шагнул назад.
— Извини.
— О чем, интересно, ты думал, когда затевал все это?
— Я не…
— Не нужно разоблачать меня, — рявкнула она. — Я всегда знала и никогда не скрывала, что являюсь провинциалкой, и даже горжусь этим!
— Ты не провинциалка.
— Нет, я такая. Я родилась у матери-одиночки и изо всех сил пыталась чего-то добиться в этой жизни. Последние четыре года я работала на ферме как проклятая, — она вытянула руки и показала Максу свои израненные пальцы. — А еще я — незаконнорожденная и могу поспорить, что Леву знает об этом. Это ты рассказал ему обо мне?
— Я ничего не рассказывал и не стоит драматизировать ситуацию.
— И это мне говорит принц в парадной форме!
Макс мрачно посмотрел на свой костюм.
— На брюках, которые сейчас на мне, пятнадцать пуговиц.
— Ничего себе! — Пиппа мгновенно отвлеклась.
— Я застегивал эти пуговицы целых три минуты. Я не лгу!
Пиппа тряхнула головой. Максу всегда удавалось ее запутать!
— Ну и чего ты добился тем, что застегнул эти пятнадцать пуговиц? — слегка задыхаясь, спросила она.
— Хочешь, верь, хочешь — нет, но я порадовал старика.
— Леву?
— Его я вряд ли чем-нибудь осчастливлю, он — настоящий комок нервов. А после общения с тобой у него может случиться удар. Однако мой камердинер… Ему восемьдесят четыре года. Он и другие слуги попросили меня надеть эту форму, я не мог их разочаровать.
Пиппа попыталась отвернуться, однако Макс снова повернул ее к себе.
— Ты должна понять, что дворцовые слуги и жители этой страны очень нуждаются в спокойствии, а замок представляет собой маленькое государство. Для нас очень важны все эти мелочи.
— Они важны для тебя! — крикнула Пиппа. — Мне это безразлично, потому что я — провинциалка. Ты не мог предупредить меня заранее?
— Я думал, узнав о моем парадном мундире, ты не придешь на ужин. Во время нашего последнего разговора я понятия не имел о том, во что буду одет. Мне следовало направить к тебе человека.
— Или прийти самому, в этом нет ничего невозможного.
— Я не пришел бы в детскую, потому что не намерен проводить с тобой слишком много времени.
— Что ты имеешь в виду? — она побледнела, и он развел руками.
— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Наши отношения… Мне не следовало целовать тебя в самолете.
— Это так. Хотя бы в этом вопросе наши мнения сходятся.
— Я не хочу давать тебе надежду.
Пиппа открыла рот от изумления:
— Да, провинциалок нужно сторониться. Кроме того, ты провел со мной уже очень много дней. Какой же ты самодовольный, глупый, тщеславный хлыщ!
— Как ты меня назвала?
— Эту фразу я где-то вычитала! — крикнула она. — Ты именно такой, как я тебя назвала.
— Нас может слушать Леву.
— Да что ты?! — Пиппа намеренно повысила голос.
— Слушай, ведь именно ты хотела, чтобы я остался здесь.
— Не смей расценивать мое беспокойство за детей как интерес к твоей персоне! Мне ты здесь не нужен, однако твое присутствие гарантирует безопасность Марка, Софи и Клэр. Хотя ты прав, мы не должны проводить много времени вместе, и это вовсе не потому, что я могу наброситься на тебя в порыве страсти, а потому, что могу не сдержаться и врезать по твоей самодовольной физиономии.
— Ты этого не сделаешь, — сказал Макс и понял: ему не следовало этого говорить.
Пиппа никогда никого в своей жизни не била, однако теперь, находясь в коридоре роскошного дворца и зная, что за спиной, открыв рот, стоит Леву, она не сдержалась и дала Максу звонкую пощечину. Пиппа сама испугалась своего поступка, отскочила назад, уставилась на Макса и принялась бормотать извинения.
— Не стоит просить прощения, — сказал Макс. — Мы вырвали тебя из привычной обстановки, лишили спокойствия.
— Мое спокойствие определяется только моей независимостью. Мне никто не нужен, даже ты. Не думай, что, поцеловав меня, ты вызвал у меня любовный интерес. Хотя, наверное, ты прав, я все-таки слишком уж увлеклась тобой. — Она пожала плечами. — Мы останемся здесь до тех пор, пока я не пойму, что ждет детей в будущем. Обещаю, ты уедешь в Париж сразу же, как только я буду уверена в безопасности нашего пребывания здесь.
— Представители прессы должны видеть тебя и детей. В четверг состоится фотосессия, а сегодня они хотели бы пообщаться только с тобой.
— Не велика важность! К четвергу я уж точно пришью пуговицу на своем свитере. Только пусть фотосессия состоится вечером, а то при дневном свете мой наряд выглядит не слишком подобающим случаю.
Дворецкий сообщил о том, что ужин подан.
— Может быть, отложить трапезу? — спросил Макс.
— Не нужно этого делать. — Пиппа распрямила плечи. — Мы все очень голодны, однако будем сидеть за разными столами. — Подойдя к подносу, который держал дворецкий, она подняла с него тарелку с супом и вдохнула аромат. — Суп из спаржи! Это мое любимое блюдо. Я поужинаю на террасе.
— Ты не можешь там ужинать, — безучастно сказал Макс.
— Возвращайся к своему Маскараду и мистеру Леву, а провинциалка пойдет ужинать на улицу. И не смей меня ни в чем упрекать!
Глава седьмая
После трех дней пребывания в замке Пиппа начала скучать. Карвер по-прежнему вызывал у нее сугубо отрицательные эмоции, Макса она старательно избегала. Все слуги относились к нему так, будто именно он был наследным принцем.
