Из кармана рюкзака он выудил телефон. У него было два
мобильника – один его собственный и второй, выданный в Би-би-си вместе с
машиной. Этот самый английский мобильный номер состоял из огромного числа цифр
и имел неоспоримое преимущество перед другим – никто в редакции его не знал.
Ники выбрал объект номер один – худосочного парня в джинсах
и свитере “с махрами”, так это называла когда-то бабушка. Тот сидел за своим
компьютером и что-то яростно печатал. Клавиатура подскакивала на столе.
Ники, стоя в углу аппаратной, как бы над комнатой
“новостей”, набрал его телефон.
Внизу тоненько зазвонило, парень неслышно выругался и
проворно раскопал на столе аппаратик.
– Але! Але!
Ники нажал “отбой”, не сводя с парня глаз.
– Але! Але, чтоб вам пусто было!..
После чего тоже нажал кнопку и кинул телефон на стол.
Отлично. Номер один есть. По крайней мере, теперь Ники знал,
где у него мобильник, а проверить, номера, по которым именно с этого телефона
отправляли сообщения, было делом техники. Наверняка парень пойдет курить или к
кофейному автомату или еще куда, и Ники все быстро проверит. Хорошо, что он не
положил аппарат в карман.
Впрочем, мало кто на работе носил в кармане мобильный –
сидеть на нем неудобно, да и сразу не достанешь, если вдруг зазвонит.
Жалко, что их шесть, а не этот один! Хотя хорошо, что не
сорок! На все эти пируэты и заходы уйдет масса времени!
Перемещаясь вдоль стеклянных стен аппаратной, он по очереди
установил, где находятся остальные пять телефонов. С двумя ему не повезло – они
были в дамских сумочках, да так там и остались после его “ложных вызовов”.
Ну что ж. Четыре шанса из шести, это неплохо, сказал бы
Остап Бендер.
Впрочем, если четыре выстрела окажутся холостыми, он
все-таки найдет способ сделать остальные два.
Попросит разрешения позвонить. Набрешет, что должен
непременно отправить сообщение любимой о том, как он ее любит и жить без нее не
может. Женщинам нравятся такие штуки, и вряд ли кто-то ему откажет.
Он выбрался из засады, спустился вниз и сел за первый
попавшийся компьютер. Теперь осталось только ждать и наблюдать.
Часа через полтора он проверил все четыре телефона – ни с
одного из них на номер Алины Храбровой не отправляли никаких сообщений.
Черт, черт, черт.
Оставались еще два, те самые, что в дамских сумочках.
Впрочем, вполне возможно, что все его теории яйца выеденного
не стоят! Сообщение могли так же затереть, как затерли в телефоне у самой Алины
после того, как ударили ее по голове!
Он долго слонялся возле одного из столов, так и эдак
примериваясь вытащить из сумочки телефон, и все никак не получалось.
– Что тебе здесь надо, Беляев? – в конце концов спросил
пролетавший мимо очень озабоченный Зданович.
– Я здесь работаю, Костя.
Тот притормозил и поднял брови.
– Ты уверен?
Вопрос мог означать только одно – главный сменный редактор
каким-то образом пронюхал о его подпольной связи с Би-би-си, а это уж было
совсем некстати!
– Я работаю именно здесь, – с нажимом сказал Ники, – это
совершенно точно.
– Еще предстоит разобраться, где ты работаешь! – пробормотал
Зданович. – До эфира времени уйма, займись чем-нибудь полезным, Беляев. Хватит…
голову людям морочить!
Очевидно, подразумевалась голова Алины Храбровой.
Как только Зданович отвернулся, Ники цапнул из сумочки
телефон, нагнулся, как будто завязывая шнурок, и быстро просмотрел меню.
Когда он увидел сообщение, то даже не обрадовался.
Выходит, он прав?! Выходит, все так просто?!
Он вздохнул, подергал себя за шнурки и посмотрел еще раз.
Ну да. Все правильно. Алинин номер и текст: “Алина, мы тебя
заждались, у нас беда с подводками!”
Беда – это точно. Только не с подводками.
* * *
Утром следующего дня позвонил Добрынин.
– Ну что, Леш?
– Пока ничего.
– Ты с ним встречался?
– Вчера. Но он ничего толком мне не сказал.
– Это понятно.
– Сказал, что его посреднические услуги очень дорого стоят.
Добрынин помолчал.
– Дорого – это сколько?
– Я не знаю, Олег. Он сказал мне про видеокассету.
Что ищут именно кассету, и почему-то у моей жены.
– Да все понятно, почему!
– Еще сказал, что все живы, и я ему верю.
– Скорее всего, живы, – быстро ответил Добрынин. – Не имеет
никакого смысла их убивать. За трупы совсем ничего не дадут. Прости, Леша.
– За трупы не дадут, – согласился Бахрушин и опять схватился
за сердце. – Но до последней минуты мы можем не знать, что они уже… трупы. Мы
найдем кассету и деньги, хоть я и не представляю как, и взамен получим именно…
– Ты где? – перебил его Добрынин. – В Кабуле?
– Да.
– Ну и как там у вас погода?
– Что?..
– Погода как там у вас? У нас все льет.
– Ветер, – проскрипел Бахрушин. – Холодно.
И не надо меня отвлекать, Олег! Я же не мальчик. Я все равно
не отвлекаюсь. Злюсь только.
– Это хорошо, – сказал далекий Добрынин. – Хорошо, что
злишься, Леша.
– Ты лучше скажи, где мы будем искать деньги. А?
– А кассету?
– И кассету.
– Я не знаю, – признался Добрынин. – Сначала хорошо бы
условия выслушать. И потом, я боюсь, что как только станет известно о том, что
мы с тобой деньги ищем, нам одна дорога.
– В “Матросскую Тишину”, – подсказал Бахрушин.
– Вот именно. Всем хорошо известна непримиримая позиция
государства по отношению к террористам, берущим в заложники людей. Американцы
нас научили.
– Американцы за своих с лица земли полмира сметут. А мы?..
– И мы тоже, – пробормотал Добрынин, – мы же ничуть не хуже!
Держись, Леша. Если что, сразу звони.
Я с телефоном теперь сплю. Не с женой, а с трубкой.
Бахрушин пообещал звонить и нажал кнопку.
