Мать взяла Лили за руку, и этот жест почему-то напугал ее.
— Что он хотел, мам?
— Он спрашивал, не у меня ли ты...
— И?..
Голос Катрин звучал очень мягко.
— Он спросил, почему ты не в госпитале рядом со своим мужем.
У Лили все закружилось перед глазами. Она хотела задать вопрос, но ее язык словно распух.
— Хантера нашли сегодня утром без сознания. Это все, что он мне сказал.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Едва Лили вошла в зал ожидания, как лицо Эммы запылало от негодования. Рядом с ней стоял Джим.
— Как ты могла? — горько бросила она вместо приветствия. — Как ты могла покинуть его в таком состоянии?
— Эмми, не сейчас. — Джим пожал плечо Эммы и криво улыбнулся Лили. — Мы не знаем, что произошло.
— Я не знала, что он болен. — Дрожа, Лили села на стул, сцепив пальцы.
В глазах Эммы появилось недоверие.
— Абигейл сказала, что к тому времени, когда она покинула Хантера, он был очень слаб. Она ушла, потому что Хантер попросил ее проследить за тем, чтобы вечер прошел гладко. Она сказала, что не хотела уходить, но когда пришла ты, она немного успокоилась, зная, что ты позаботишься о нем.
Лили не хотелось ничего объяснять и доказывать — ее снедала тревога.
— Что с Хантером? Где он?
Глаза Эммы заблестели.
— А не поздновато ли ты спохватилась? — гневно воскликнула она. — Господи, а я ведь считала тебя своей подругой! — Эмма покачала головой. — Я говорила с Хантером, и он мне все рассказал, так что можешь не притворяться передо мной. Хотя, конечно, тебя наверняка волнует здоровье моего брата с точки зрения вдовы богатого мужа.
Лили охватила настоящая паника.
— Что с ним? — почти выкрикнула она.
— Пока никто точно не знает, — ответил Джим, успокаивающе поглаживая руку Эммы. — Ему делают томографию. Сейчас его осматривает лучший невролог, так что мы надеемся скоро узнать, что с ним. Абигейл говорит, что он был болен уже несколько недель. После того как они вернулись из Сингапура, он был у врача. Ему назначили анализы, но...
— О боже, — прошептала Лили, закрывая лицо руками.
Слезы катились по ее щекам, но Лили этого не чувствовала. Все это время Хантер был болен, а она почти ничего не делала, чтобы настоять на том, чтобы он показался врачу. Она вспомнила его головные боли, таблетки, которые в последние дни он глотал пригоршнями. Как она могла быть такой слепой?!
— О, пожалуйста, избавь нас от твоих слез. Лучше прибереги их для публики, — раздался полный яда голос Эммы. — И тебе и мне прекрасно известно, почему ты вышла замуж за Хантера. Все это время ты притворялась. — Она вдруг всхлипнула. — Я поверила тебе, потому что надеялась, что ты сделаешь Хантера счастливым, что благодаря тебе раны в его душе зарубцуются, что он станет прежним Хантером. До того, как произошла та проклятая авария...
— Эмма, но я хочу того же! Я знаю, ты не веришь мне...
— Я не верю и никогда не прощу тебе этого. И учти, если Хантер... не выйдет отсюда, ты не получишь ни цента!
Лили едва удержалась от истеричного смеха. Почти сразу она забыла о нелепости этой угрозы, потому что увидела Абигейл. За ней шел врач.
Когда он подошел к ним, все замолкли.
— Мы получили первые результаты. Они предварительные. Пока наверняка я могу сказать одно: у него инфекционная болезнь. Сейчас мистер Майлз отдыхает.
Раздался дружный вздох облегчения — даже не очень радостные новости лучше их отсутствия.
— Пойду к нему, — сказала Эмма.
Абигейл также встрепенулась и посмотрела на врача.
— Только по одному и на несколько минут, — предупредил он.
— Я пойду к нему, — отчетливо прозвучал голос Лили.
— Не смеши меня, — фыркнула Эмма.
— Но я все еще его жена, — с нажимом сказала Лили.
Врач кивнул. Эмма бросила на Лили презрительный взгляд, но Джим наклонился к ней и что-то тихо сказал.
Следуя за медсестрой, Лили уже была не так уверена. Что, если Хантер хочет видеть сестру, а ее и видеть не желает? Она сцепила зубы. Как бы там ни было, она должна увидеть его, убедиться, что с ним все будет в порядке.
В палате было тихо. Лили бесшумно приблизилась к Хантеру. Ее захлестнуло чувство вины, когда она отметила заострившиеся черты лица, в котором не было и кровинки. Она взяла его холодную руку и прижала к своей щеке, словно хотела поделиться с ним своим теплом.
— Прости меня, — шептала она, из последних сил удерживая слезы. — Прости за все, прости, что не поняла сразу... прости, что полюбила тебя...
Она сидела, зажмурившись и молясь про себя, и чуть не подпрыгнула, когда на ее плечо мягко опустилась рука.
Это была Эмма, а Лили даже не слышала, как она подъехала в своей коляске.
— Прости меня, — тихо сказала Эмма. — Я наговорила много лишнего, но это потому, что испугалась за Хантера.
— Понимаю. — Лили улыбнулась ей сквозь слезы. — Но мне не за что прощать тебя. Это я нарушила условия нашего брака. Я влюбилась в твоего брата...
— Я верю тебе, — тихо сказала Эмма и поцеловала брата в лоб, с лаской глядя на него.
Палату Хантера они покинули вместе.
— Я думала, что он изменяет мне с Абигейл. Когда я увидела, как они вместе ушли с того вечера, я уже ни о чем другом думать не могла,— призналась Лили. — Я поехала домой, а там столкнулась с Абигейл на пороге нашей спальни. Это было ужасно...
— Но он чуть не потерял сознание еще там, на вечере! Абигейл, не сказав никому ни слова, отвезла его домой. Она потом говорила, что промолчала, потому что Хантер мог расстроиться, если бы вечер, который он так долго готовил, был бы испорчен.
— Когда я столкнулась с Абигейл, она дала мне понять, что они спят вместе. В ее голосе слышалось такое торжество...
Эмма бросила на нее внимательный взгляд.
— А что, если бы он действительно был неверен тебе? Что бы ты сделала, если бы Хантер совершил ошибку?
Лили нахмурилась и закусила губу.
— Я бы ушла от него, — спустя минуту медленно проговорила она. — Я Хантеру сразу сказала, что это единственное, чего я никогда не смогу простить.
— Никогда не поверю, что мой брат способен все испортить сам. Я пыталась помочь ему. — Голос Эммы дрогнул. — Умоляла его подумать если не о себе, то хотя бы обо мне. Когда я услышала о Центре психологической помощи, я подумала: если бы он сходил туда.
— Он приходил, но сказал, что сделал это ради тебя.
— Предположительно, ради меня. Но моему брату самому нужна помощь, только он так горд, что никогда не признается в этом.
