Иван, вытащив ручку-прутик, промчался вперед, в сумеречное и
пахучее тепло ресторана, а Ингеборга сказала в спину Павла Степанова:
— Зачем ты позволил ему так вымокнуть? Он же не понимает,
что у тебя такое… своеобразное настроение!
Он покосился на нее и ничего не сказал.
— Пап, я здесь! Инга Арнольдовна, а помните, мы тут с вами
встретились, еще когда вы со мной не занимались? Помните?! У нас опять хороший
стол, прямо рядом с рыбами! Инга Арнольдовна, а вы умеете есть палочками?
— У вас телефон звонит, Павел Андреевич, — сказала Ингеборга
негромко, — вы что, не слышите?
Он не слышал. Он вообще забыл про то, что у него есть
телефон.
Он вынул телефон из кармана и посмотрел на него с
недоумением, как будто не вполне понимал, что именно должен с ним сделать.
Телефон звонил у него в руке, и — странное дело! — Иван не обращал на него
никакого внимания.
— Да!
— Паш, это я.
Голос Чернова прозвучал неожиданно близко, и в нем были
интонации, к которым за последнее время Павел Степанов уже привык. В нем было
обещание близкой и неотвратимой беды.
— Ну? Что теперь? Теперь ты в реанимации?
— Я возле твоего дома. А ты где? Я тебе домой звонил,
звонил…
— А что тебе надо возле моего дома?
— Мне поговорить бы с тобой, Паш. Прямо сейчас. Ты где?
Ингеборга посмотрела на Степана и сказала его сыну:
— Пока ты еще не снял кроссовки, может, обойдем этот
аквариум со всех сторон? Мне хочется посмотреть вон на тот замок.
— Замок — это ерунда для детей, Инга Арнольдовна! У них тут
раньше краб жил, так он жрал всех рыб подряд. Можно было попросить у них рыбу и
ему скормить.
— Живую?! — ужаснулась Ингеборга, и Иван моментально
почувствовал свое взрослое мужское преимущество.
— Дохлую, — сказал он снисходительно, — дохлую и вонючую.
Только он потом куда-то делся.
— Я в «Старике Цао». Помнишь, мы здесь однажды пиво пили?
Осенью, по-моему. Ну, на Покровском бульваре. На машине ровно тридцать секунд.
Сейчас от дома отъедешь, направо и еще раз направо, на бульвар. Понял?
— Понял, — нехотя сказал Чернов, — жди. Сейчас будем.
Итак, опять что-то приключилось. Через минуту он все узнает.
Осталось подождать только одну минуту. Змея в виске уже прогрызла все мягкие
ткани и теперь с упоением терзала кость.
Иван маячил с той стороны аквариума, похожий на чудище
морское из-за толстого слоя зеленой воды и многочисленных колыхавшихся
водорослей. Ингеборга выпрямилась и поверх аквариума посмотрела прямо Степану в
лицо.
— Что случилось?
— Я не знаю. Он сейчас приедет. Он звонил от моего дома.
Она помолчала.
— Может, мне лучше увести Ивана?
— Не выдумывай, — сказал он тихо, — как ты его уведешь? Он
моментально перепутается. Он у нас натура тонкая.
— Весь в отца, — услужливо подсказала она и опять скрылась
за аквариумом.
Чернов показался в дверях полутемного зала даже раньше, чем
Степан мог предположить. Из-за его плеча выглядывала Саша, вид у нее был
растерянный.
Степан помахал им рукой.
— Вечер неожиданных и приятных встреч, — пробормотал он себе
под нос, — Саш, а ты откуда?
— Я привезла Вадима из Сафонова, — скороговоркой сказала
Саша, заглядывая за спину Степана, — ты же мне сам сказал.
— Сказал, — признался Степан. — Знакомьтесь, Инга
Арнольдовна, это мой зам, Чернов Вадим. Это наш офис-менеджер Волошина Саша. Я
вам про них рассказывал. Ребята, это… Инга Арнольдовна, — почему-то он не
добавил «воспитательница Ивана».
— Вообще-то меня зовут Ингеборга, — не дождавшись, когда он
скажет про воспитательницу, проговорила Ингеборга, — или Инга. Кому как
удобнее.
— Ингеборга? — переспросил Чернов с неподдельным интересом и
уселся за стол. — Какое красивое имя. Волнующее. Садись, Саш. В ногах правды
нет.
Платинововолосая красавица как-то неловко села, даже не
села, а приткнула себя за стол, как будто в одночасье у нее внутри испортился
механизм, отвечавший за координацию движений.
Что-то с ней не то, определила Ингеборга. Что-то с ней
случилось, и непонятно, только что или когда-то давно. Подбежал Иван, ткнулся в
Чернова худым животом, боднул головой в плечо и радостно протрубил.
— Привет!
Чернов как будто весь растекся лужицей и сразу перестал
напоминать агента Малдера из сериала «Секретные материалы». Под локти он поднял
Ивана над столом, потряс немножко, покрутил из стороны в сторону и поставил на
место.
— Класс! — оценил он. — Ты стал совсем большой парень Чего к
нам не едешь?
— Папа не берет.
— Папа! — передразнил Чернов. — Подумаешь, папа! А ты будь
настойчивей!
— Мы еще ничего не ели, — сообщил Степан в пространство, —
вы будете?
— Вам, наверное, поговорить нужно, Павел Андреевич, —
сказала Ингеборга. Степанов зам ей понравился, а девушка, ясное дело, нет. — Я
могу…
Но Степан перебил.
— Ничего не нужно. У тебя какие-то секреты. Черный?
Чернов пожал плечами:
— Да нет. Не так чтобы очень. Просто ты должен знать..
— Ну? Я слушаю. Что я должен знать?
Чернов переглянулся с платинововолосой красоткой, которая
стала еще печальнее.
— Я замерз там как собака, в этом Сафоново, — сообщил
Чернов, как будто именно в этом было все дело, — я замерз и надел свою куртку,
которая у нас в «кабинете» за дверью висела.
— Какую куртку? — переспросил Степан. Почему-то в голове у
него была только одна куртка — синяя рабфаковская спецуха Петровича, в которой
он нашел пузырек. — Какую куртку, Черный?
— Да никакую, — сказал Чернов с досадой, — мою. Которая за
дверью висела. Я в ней… семнадцатого числа на работу пришел. А потом жара
началась, и я ее в Сафоново оставил. В «кабинете».
— Ну и что?
— Ну и то. Я в ней был, когда Володьку Муркина нашел, в этой
самой куртке. Я тогда вокруг него ходил, ходил, все не верил, что он… того,
мертвый. — Тут Чернов из деликатности покосился на Ингеборгу. — Потом я подошел
и понял, что он все-таки мертвый, а потом нашел эту самую штуку.
