Иван только хлопал глазами.
— Каждый день?
— Каждый день. До первого сентября.
— И в школу не нужно будет ходить?
— В школе завтра последний день, а с понедельника у вас
каникулы. В школу и так не нужно будет ходить.
— А в сентябре тоже можно будет не ходить? Пап, ну
пожалуйста! Ведь Инга Арнольдовна учительница, она сможет меня учить!
— Иван, я говорю тебе совсем не об этом!..
— Просто мы все лето проведем вместе с тобой, — подала голос
Инга Арнольдовна, — как сегодня. Проводи меня, пожалуйста, в ванную. Я забыла,
где висит полотенце, которое предназначено для рук.
Алле-оп! Пурш, кольцо!
И тигры покорно прыгают.
Степан проводил взглядом сына и прибалтийскую крысу.
Иван в клетчатом пледе был необыкновенно галантен, и она,
похоже, чувствовала себя совершенно в своей тарелке.
Тигры поначалу немного огрызались, но все же дружно прыгнули
в кольцо.
«Она владеет ситуацией целиком и полностью, а я не владею
вовсе. Почему? Кроме того, предстоящие три месяца я буду целиком и полностью от
нее зависеть. Дело сделано — мы разместились в соответствии с порядковыми
номерами, свесили хвосты до полу, сделали умильные морды, заглядываем в глаза и
готовы служить. Смотрите, как ловко я хожу на задних лапах, где мой кусочек
сахару?»
Иван что-то радостно щебетал в ванной. Чему он радуется,
дурачок?!
— Такси? — спросил Степан в трубку. — Нам из района
Маросейки нужно доехать до Сокола…
— Нет, — говорила Ингеборга рассудительно, — сейчас читать
уже совсем поздно, кроме того, твой папа вызывает такси, чтобы я могла поехать
домой. Если хочешь, ты можешь выпить с нами чаю.
Конечно, Иван немедленно пожелал чаю. Еще бы он не пожелал
чаю, когда время было уже к одиннадцати и давно пора было спать, но никто и не
собирался укладывать его, как будто все про это позабыли.
Он сидел, как взрослый, рядом с папой и Ингой Арнольдовной,
которая еще вчера была совсем чужой, непонятной и страшной, как все учителя, а
сегодня оказалась такой домашней и милой — совсем не похожей на Клару, которую
он ненавидел! Он сидел, ему было тепло в клетчатом пледе и вдруг очень
захотелось спать после всех переживаний. Он еще не очень верил в такое счастье
— они, эти взрослые, обещают ему, что Клары больше в его жизни не будет!
Окончательно поверить он пока не мог — мало ли что потом взбредет им в голову,
может, они поругаются, ведь взрослые это очень любят, а поругавшись, вновь
вернут все на свои места. Но он… надеялся, и все пережитое за этот день
отступало, уменьшалось, становилось совсем не важным, и вдруг откуда-то
надвинулось косматое, теплое, меховое облако, очень уютное. Потом оно
повернулось, отступило и оказалось собакой колли. Колли улыбалась и подмигивала
Ивану карим глазом.
У Ленки Петрушевской в их классе была такая собака, и Иван
тайно и страстно мечтал о том, что у него когда-нибудь тоже будет собака колли
с величественной белой манишкой на груди и широкой ухмылкой на длинной морде.
— Он спит совсем, — как будто откуда-то издалека медленно и
отчетливо проговорил отец. — Пойдем-ка…
— Я не сплю, — возразил Иван, как ему показалось, очень
внушительно, — я еще чай буду пить.
Про обещанный чай он забыть никак не мог.
Но собака колли, прижавшись уютным боком, уже устраивалась
рядом с ним на диване, укладывала на лапы большую голову, посапывала
успокоительно и ровно, и через десять секунд Иван спал, обнимая
ручками-палочками клетчатый ворсистый плед.
Степан постоял над ним секунду, прикидывая, вытащить плед
прямо сейчас или попозже, и решил, что вытащит потом.
Как это Леночка живет и не знает, как он спит, обнимая плед,
и время от времени совсем по-взрослому вздыхает, избавляясь во сне от своих
трудных дневных забот?..
Степан вышел из комнаты, осторожно прикрыл за собой дверь,
потушил половину ламп в коридоре и увидел прибалтийскую крысу. Она маячила в
отдалении, и в руках у нее была кружка с чаем.
«Она очень неплохо освоилась в моей квартире, — подумал
Степан, моментально переходя из лирического в озлобленное состояние. — Вполне
могла бы дожидаться своего такси на лестнице, а не на кухне! В конце концов, с
этого дня она мой работник, а я ее наниматель!»
Блин, что за ересь у него в голове!
— Еще не звонили? — спросил он мрачно. Ему очень хотелось,
чтобы она убралась прочь, и поскорее.
— Нет пока, — сказала Ингеборга, отлично понимая, что он
мечтает ее спровадить. — Хотите поесть, Павел Андреевич?
Это было так неожиданно и странно, что он промахнулся
сигаретой мимо зажигалки.
— Я… поем, — сказал он осторожно, — попозже…
— Еще чуть позже — и будет утро. — Ингеборга сама не
понимала, почему ее тянет его раздражать. Ведь не заботы ради она пристала к
нему с этим дурацким ужином! — Садитесь, Павел Андреевич. Не зря же мы с вашим
сыном убили полвечера на кулинарные изыски.
— Изыски? — переспросил Степан растерянно.
На черной полированной поверхности стола прямо перед его
носом как будто сама по себе появилась плетенка с узкими полосками тонюсенького
лаваша, потом тарелка с огурцами и помидорами, свежими и маринованными, сыр,
нарезанный очень странно — не пластинками, а кубиками, и наконец — Господи
Иисусе! — огромный, как стог, кусок бело-золотисто-розовой картофельной
запеканки с поджаристой коричневой корочкой. При виде этого куска у Степана от
голода и усталости помутилось в голове, а в желудке произошло что-то вроде
молниеносной гватемальской революции.
Он упадет в обморок, если сию же минуту не съест все до
крошечки. Сначала он съест этот кусок, потом положит себе все, что осталось в
чугунной сковороде — ведь там же осталось, он видел краем глаза, там осталось
больше половины! — а когда съест и это, он хлебом вычистит тарелку и подъест
все горелки со сковородки, и только потом, после этого, он съест все огурцы,
все помидоры, весь хлеб, весь сыр и что там есть еще…
— Это почти национальное блюдо, — произнес кто-то рядом с
ним, — картофельная запеканка. Иван сказал, что отбивные надоели вам ужасно.
У него даже не было сил разбираться и соображать, кто именно
и что именно говорит за его спиной. И в эту секунду ему не было никакого дела
до того, что он услышал, стоя за дверью кабинета Саши Волошиной, и что теперь
ему делать со всем этим дерьмом.
От нетерпения он урчал и похрюкивал.
