Поппи тем временем поставила цветы в вазу на розовом комоде.
– Фрейя, дорогая, достань бокалы и штопор. Он в ящике рядом с раковиной. Ты откупоришь бутылку, Гас? Для тебя, Ник, в холодильнике есть лимонад. Угощайся, дорогой.
В течение нескольких минут, пока на стол подавались блюда с едой и напитки, в кухне царила суета. Когда все заняли свои места, воцарившуюся тишину нарушал только плеск волн.
– Я забыл, что такое жить рядом с океаном и постоянно его слышать, – сказал Гас.
– А я, наверное, уже не смогла бы жить вдалеке от океана, – произнесла Поппи. – Его шум для меня все равно что стук сердца близкого человека.
– Когда я ночую у Поппи, он поет мне колыбельные, – радостно добавил Ник.
– Да... – Гас прекрасно помнил ночь, которую провел с Фрейей в этом домике у океана. То была лучшая ночь в его жизни.
Где была Фрейя, когда Ник оставался на ночь у своей бабушки? Ходила на свидания? Гас решил, что не хочет размышлять над этим вопросом.
– Запах карри напоминает мне об Африке.
Разумеется, после этих слов они начали засыпать его вопросами, и когда Поппи наполнила его тарелку рисом и ароматным мясом, рассказал им о стране Эритрее на Африканском роге.
– Где находится Африканский рог? – спросил Ник.
– Принеси из гостиной глобус. Гас тебе покажет, – сказала ему Поппи.
Ник вышел из кухни и мгновение спустя вернулся с огромным старым глобусом. Протянув его Гасу, он встал у него за спиной и положил руку ему на плечо. Его дыхание согревало Гасу шею.
– С тех пор как этот глобус был сделан, названия многих стран поменялись, – пояснил ему Гас. – Эритрея вот здесь, рядом с Эфиопией, – произнес он, обведя пальцем границы страны. – А это Красное море, которое образует естественную границу.
– Кажется, столица Эритреи называется Асмэра, – предположила Фрейя.
– Ты права.
Когда Ник вернулся на свое место и они принялись за еду, Гас начал рассказывать им о прекрасной архитектуре в итальянском колониальном стиле, об островах и рифах в Красном море и пустынях Данкалии на юге.
– Ты видел много слонов? – поинтересовался Ник.
Гас покачал головой:
– Боюсь, что совсем немного. В Эритрее осталось всего около сотни слонов.
– Что случилось с остальными?
– Большинство из них были убиты во время войны.
– Какой войны? – На лице Ника было потрясение.
– Долгой войны с Эфиопией. Народ Эритреи много лет боролся за свою независимость. Это были тяжелые времена как для людей, так и для животных. Кроме войны, были еще засухи и эпидемии разных болезней.
Гас перевел взгляд с Фрейи на Поппи:
– Простите, это не самая приятная тема для обсуждения за ужином.
Фрейя улыбнулась:
– Мы к подобному привыкли. Бывает, что Ник задает за столом вопросы и похуже. – Она повернулась к сыну: – Именно из-за войны и засухи Гас отправился в Африку. Он помогал людям.
Глаза Ника расширились. Слова матери произвели на него сильное впечатление.
– Как ты им помогал?
– В основном боролся с засухой. Рыл вместе с ними колодцы, строил дамбы, искал сельскохозяйственные культуры, устойчивые к засухе.
– А твоя жена? Она им тоже помогала?
В этот момент Фрейя пристально посмотрела на Гаса, и под ее испытующим взглядом он смог заговорить только через несколько секунд.
– Моник преподавала в школе медсестер при госпитале, – ответил он. – Учила людей оказывать медицинскую помощь тем, кто в ней нуждался.
Глаза Ника стали огромными, как блюдца.
– Как она умерла?
– Ник! – В голосе Фрейи предупреждение смешивалось с паникой.
Глава 7
Тасу удалось изобразить на лице улыбку. Он знал, что Фрейя расстроилась, но не хотел, чтобы она ругала Ника. Мальчик был смышленым и знал, что его жизнь находится в опасности. Тема смерти волновала его сильнее, чем он это показывал. Он заслуживал честного ответа.
Раньше, когда он говорил о смерти Моник, его охватывал пронизывающий холод. За два года он привык к этому ощущению.
– Моя жена погибла в результате взрыва, – сказал он им. – Она повернула не туда, и ее грузовик наехал на фугас, оставшийся в земле со времен войны.
– О боже, – прошептала Поппи.
– Мне так жаль. – Лицо Фрейи побледнело от ужаса.
В кухне установилось напряженное молчание, и Гас почувствовал необходимость разрядить обстановку.
– Война – это один из самых жутких кошмаров, но сейчас, когда она закончилась, эритрейцы вернулись к нормальной жизни. Фрейя, ты видела образцы современного африканского искусства? Думаю, они бы тебе понравились.
Фрейя заметно повеселела:
– На самом деле мне повезло, и я видела их на выставке в Канберре. Меня поразило, насколько оптимистичными и жизнеутверждающими были все работы. Наибольшее впечатление на меня произвели скульптуры.
Она продолжила рассказывать Гасу о заинтересовавших ее произведениях, и, к большому облегчению взрослых, Ник нашел эту тему скучной и перестал задавать вопросы.
Он оставил их на потом. На тот момент, когда они вернулись домой и Фрейя, уложив его в постель, пожелала ему спокойной ночи.
– Мам, тебе нравится Гас? – прозвучал в темноте голос Ника.
Его вопрос подействовал на Фрейю как электрический разряд. У нее задрожали колени, и ей пришлось вцепиться в дверной косяк, чтобы не упасть.
– Конечно, нравится.
– Я имею в виду, по-настоящему.
О боже. Она думала, что все ему объяснила раз и навсегда. После ужина она помогла Поппи убрать со стола. Затем Гас пошел провожать их с Ником домой. Всю дорогу мальчик оживленно болтал, держа их обоих за руки. Когда они прощались с Гасом у ворот, Ник крепко сжал его в объятиях.
При воспоминании о той душещипательной сцене глаза Фрейи начало покалывать от слез. Она подошла к кровати Ника и села на край:
– Ник, ты ведь не забыл, что я тебе говорила, правда? Ты прекрасно понимаешь, что мы с Гасом больше никогда не будем вместе.
– Но это же глупо. Почему?
Фрейя вздохнула:
– Ты же знаешь, что Гас приехал сюда из-за тебя.
– Но он также хочет быть и с тобой. Он все время на тебя смотрит. Думаю, ты ему нравишься.
Он все время на тебя смотрит. Фрейя проигнорировала волнение, которое вызвали у нее эти слова.
– Ну... я нравлюсь Гасу как старая подруга, но это все. Дорогой, пойми, это не означает, что мы снова собираемся стать парой.
