— Что-то не так? — спросила Лили, задыхаясь.
— Я считаю, что этот обед достоин веранды, — торжественно провозгласил он и улыбнулся.
Девушка почувствовала, что его настроение коренным образом изменилось. Неужели вчерашнее признание помогло забыть о несчастном прошлом? — накрывая на стол, думала она.
Дэниел ушел в гостиную и вернулся с белой скатертью и самой красивой в доме посудой: серебряными столовыми приборами и белыми, с золотом, фарфоровыми тарелками.
— Вот это да! Еще нужны свечи и цветы! — восторженно воскликнула Лили.
— Думаю, что свечи есть. — Он задумчиво почесал затылок.
— Я видела в шкафу в гостиной, — сказала она. Пока Дэниел искал свечи, Лили сорвала в саду три кремовых гардении.
— Идеально, — произнес он, восхищенно глядя на цветы в хрустальной вазе, которую девушка поставила на стол между двумя подсвечниками.
— Теперь нам нужны только еда и вино, — улыбнулась Лили.
— А потом закат и лунный свет, — добавил Дэниел.
— Да, — еле слышно ответила она.
От его слов сердце Лили чуть не выпрыгнуло из груди. Девушка не могла понять, был ли это обычный обед или нечто большее. Все выглядело так романтично! Они сели за стол, и Дэниел разлил вино по бокалам.
— Долгие месяцы я мечтал о таком прекрасном ужине на веранде, — проговорил он.
— За счастливое будущее, — сказала Лили. Они чокнулись.
— Со мной было не сладко, — признался он.
— Ни о чем не беспокойся, это все объяснимо, — успокоила его девушка.
Откровенность Дэниела тронула ее. Потом они заговорили об Айронбарк-Стейшен. Лили узнала, что здесь жили три поколения семьи Дэниела. Сейчас его родители обитают в столице штата — Брисбене — вместе с его старшим братом.
— А почему твоя семья не позаботилась о ранчо в твое отсутствие? — спросила она.
— Отец с матерью уже слишком пожилые для тяжелого фермерского труда, а брат не хочет жить на ранчо. Он предлагал продать землю и вложить деньги в акции. Но если все здесь восстановить, то прибыли будут выше, чем от любых акций, — произнес Дэниел.
— Кем работает твой брат? — поинтересовалась Лили.
— Он зубной врач, — ответил он.
— Правда? А вырос он здесь? — девушка продолжала задавать вопросы.
— Да. И жил здесь до того, как уехал учиться в интернат. А потом он просто влюбился в пригород и всегда мечтал о маленьком, аккуратном кирпичном домике, о такой же миленькой женушке и детках.
Лили посмотрела на пурпурные холмы и пастбища.
— Он променял такую красоту на возможность созерцать рты и сверлить зубы? — пошутила она.
Дэниел улыбнулся.
— А теперь твоя очередь. Расскажи, сколько лет ты жила в Шугар-Бей? — спросил он.
— Я там родилась, провела детство, ходила в школу. А в восемнадцать лет уехала в Сидней, — ответила Лили.
— Почему? Это же так далеко от дома? — удивился Дэниел.
— В юности кажется, что чем дальше, тем лучше. Кроме того, я знала парня, который туда переехал.
— Бойфренд? — уточнил Дэниел.
— Да, — подтвердила она.
К своему удивлению, Лили смогла говорить о Джоше без привычного волнения.
— Как ты привыкала к жизни в большом городе? — спросил Дэниел.
— Мне там сразу очень понравилось, — откровенно ответила девушка. — Я жила в маленькой квартирке недалеко от пляжа. Джош помог мне найти первую работу, в видеосалоне. Потом я перешла на радиостанцию, посещала курсы фотографии, подрабатывала в пригородной газете. Два года спустя меня пригласили в модный журнал.
— В качестве фотографа? — спросил он. Лили кивнула и отпила глоток вина.
— А что произошло с твоим бойфрендом, когда ты уехала в Шри-Ланку? — поинтересовался Дэниел.
Девушка пожала плечами.
— Тогда он уже стал историей, — ответила она.
— А как же твоя работа? — спросил он.
— Я уволилась.
— Круто, — произнес Дэниел.
— Вовсе нет. Для девушки из Шугар-Бей. Узнав о страшном стихийном бедствии в юго-восточной Азии, я не раздумывала долго, — продолжила Лили.
Дэниел был поражен.
— Но ведь не многие, даже сочувствующие чужой беде, способны бросить престижную стабильную работу и помчаться на помощь чужим людям в незнакомую страну, — проговорил он.
— Но другим не на кого было равняться. Моя мама, Ферн, всю жизнь помогала людям: принимала роды, кормила больных, давала кров бездомным.
— Значит, это ее вина? — весело спросил Дэниел.
— Какая? — не поняла Лили.
— Мой чисто убранный дом, — объяснил он.
— Ну да, можешь во всем винить мою маму. Если бы не она, меня бы здесь не было. И твой дом не превратился бы в образец редкой, безупречной красоты, — задорно улыбнулась она.
Они оба рассмеялись.
— Вы с матерью очень близки? — спросил Дэниел.
Лили кивнула. Вспомнив, что в их последнюю встречу Ферн еле ходила, девушка вздохнула.
— Что-то случилось? — спросил он.
— Мама больна. Конечно, она настаивает, что здорова. У нее больное бедро. Угрозы для жизни нет, но мама испытывает сильную боль. Боюсь, скоро понадобится инвалидное кресло. Еще проблема в жилье: в пляжном домике крохотные комнаты, неровные дорожки и неправильные дверные проемы. В общем, дом для нее непригоден. Но мама ни за что не хочет переезжать, — в голосе девушки звучала горечь.
— Дилемма, да?
— Поможет только операция, именно поэтому я здесь. В пятницу я кое с кем встречаюсь, этот человек может помочь, — сказала Лили.
— С кем-то из местных? — Дэниел не мог скрыть удивления.
— С Одри Холлидей. На ней был женат мой отец, его звали Маркус Холлидей, — ответила она.
— Художник, который жил в большом доме с видом на реку? — уточнил он.
— Не знаю, мне не приходилось там бывать, но по описанию дом вполне в его вкусе. Маркус умер месяц назад. Но сегодня я не хочу говорить об этом, мы же празднуем, — сказала Лили.
— Именно так, — согласился с ней Дэниел. Когда ужин подошел к концу, уже стемнело.
Умолкли птичьи голоса, закончился музыкальный диск. Слышно было лишь, как в траве жужжали насекомые и махала хвостом Смайли.
Девушка больше не могла сдерживаться и задала вопрос, мучивший ее уже второй день.
— Дэниел, ты правда считаешь, что, поцеловав меня, совершил ошибку? — робко спросила она.
Как только вопрос прозвучал, Лили поняла, насколько он глуп.
