– Понял, – хмуро сказал Мазур. – Не дите.
– Топает, орел... – прямо-таки с нежностью сказал
Кацуба. – Знал бы ты, как приятно быть объектом разработки ДНГ, располагая
дипломатической ксивой... Привыкли они к нам уже, могут себе позволить и
взглядом на девочку отвлечься... Словом, с этой стороны – благолепие.
Но! – Он еще более понизил голос. – Все эти четыре дня мы с тобой – в
плотной и профессиональной «коробочке». Проще говоря, постоянно в кольце весьма
толковых ребят и девочек, которые крутят двойную задачу: и не потерять нас из
виду, и не дать себя засечь индивидуумам из ДНГ, каковые тоже не лопухи.
Сомнений никаких. У вторых – не стиль ДНГ, вообще не местный стиль. Они
прекрасно ориентируются в городе, они, в определенном смысле, здешние, но все
же они – не отсюда...
– Конкуренты? – спросил Мазур.
– Очень похоже. Так что поздравляю – мы под колпаком. Я,
конечно, пока не могу сказать, знают они твердо, что мы – это мы, или же просто
вцепляются в каждого новоприбывшего перспективного русского, но жизненный опыт
подсказывает, что склоняться лучше к первому варианту.
– А если так, что делать? – спросил Мазур. – Как
ты верно подметил, тут – исключительно твоя епархия...
– Приказ прост – ждать инструкций, – вздохнул
Кацуба. – Стоп, опять пошли интересные дела...
Улица была сплошь застроена добротными старинными домами,
где смешались разнообразнейшие стили: ажурные металлические ворота, тонкие
чеканные решетки, защищающие окна, резные деревянные балкончики, мавританские
аркады... Слева, на стене из красного кирпича, белели огромные белые буквы:
«PIR», определенно нанесенные с помощью баллончика с краской, и, похоже, совсем
недавно – Мазур явственно рассмотрел, как ползут по кирпичам извилистые
тонюсенькие ручейки.
И он моментально подметил, что прохо-жие – отнюдь не
принадлежавшие к низшим классам – ведут себя странновато. Стена с надписью
словно была ограждена невидимой полукруглой завесой, которую видели все, кроме
Мазура – люди шли по дуге так, словно завеса реально существовала, на нее можно
налететь и чувствительно расшибить лоб, огибали невидимое препятствие, причем
исхитрялись делать это как бы непроизвольно, весьма даже непринужденно, будто
испокон веков по этой стороне улицы все так и ходили...
– Ага, – сказал Кацуба негромко. – Можешь
остановиться и глупо таращиться – мы ж с тобой нездешние, любопытно нам, тем
более – должно быть насквозь непонятно...
– Герильеро?
– Не совсем. «Партидо Искуердиста Революсионарио» – Партия
Левых Революционеров. Духовные братцы нынешних герильеро, но – сугубо
городские. Нужно купить газету, похоже, герильеро откололи очередной номер, в
этом случае пировцы моментально одушевляются и начинают пачкать стены с
удвоенным усердием...
– Я так понимаю, они под запретом?
– Не то слово... Стоп. – Кацуба взял его под локоть и
остановил метрах в десяти от надписи. – Везет тебе, я этих мальчиков
своими глазами никогда и не видел, хотя наслышан...
Медленно подъехал довольно новый светло-синий «опель»,
отчего-то он был без номера. Одновременно распахнулись обе передние дверцы,
вылезли два парня в бежевых просторных брюках и белых рубашках навыпуск (Мазур
наметанным глазом определил, что у каждого на поясе нехилая кобура), в темных
очках. Держась так, словно на улице, кроме них, не имелось ни единой живой
души, они вразвалочку, неторопливо подошли к подтекающим белым буквам. Один
достал из заднего кармана крохотные баллончики, кинул на них взгляд, два убрал,
один оставил. Второй приложил к стене нечто напоминающее трафарет. Короткое
шипенье, невесомое облачко бьющей из баллона под давлением краски – и белые
буквы оказались словно бы перечеркнутыми черным рисунком: череп со скрещенными
костями, большие литеры E и М.
Прохожие шагали так, словно ни машины, ни двух молодых
людей, крепких и опрятных, не существовало вообще. Один из «художников»
отступил на шаг, критически обозрел дело своих рук, что-то со смешком бросил
напарнику, оба направились к машине – и усмотрели Мазура с Кацубой. Тот, что
шел впереди, выбросил руку в их сторону, щелкнул пальцами, что-то резко, неприязненно
бросил по-испански.
– Скажи на любом языке, что не понимаешь, – быстрым
шепотом подсказал Кацуба, кажется, ничуть не обеспокоившись.
Мазур, недолго думая, сказал по-русски:
– Ни хрена я не понимаю, кореш, что ты там лопочешь...
Эта фраза – вряд ли понятая незнакомцем – подействовала
магически. Он остановился, пару секунд пытливо всматривался в лицо Мазура,
наконец, уже вяло, сделал такой жест, словно хотел все же оставить последнее
слово за собой, нечто вроде ленивого «Ладно, попадешься еще мне...». Засим оба,
не торопясь, сели в машину, и она рванула с места под отчаянный визг покрышек,
в три секунды исчезнув за поворотом.
– Эт-то что еще за тонтон-макуты? – спросил Мазур.
– Они и есть, – негромко просветил Кацуба. –
«Ескадрон муерто». Тебе перевести?
– Не надо, – сказал Мазур. – Эскадрон смерти,
кошке ясно...
– Ага. Спецотдел ДНГ по борьбе с терроризмом, нечто вроде
корсиканских спецгрупп де Голля, когда он гонял оасовцев. – Кацуба
ухмыльнулся. – Причем официально ничего подобного вовсе не существует в
природе. Как неоднократно заявлялось с самых высоких трибун, в составе главного
полицейского управления – не ДНГ, заметь хорошенько! – есть «Ескадрон
моторизадо», нечто вроде группы быстрого реагирования, каковая борется с
уличной уголовной преступностью. А все слухи о существовании некоего «эскадрона
смерти» и его подчиненности государству – есть выдумка злонамеренных леваков и
прочих партизан... Между тем реальное положение дел всем известно. У любого из
этих лбов в кармане – бляха ДНГ с крылатой шпагой, только к ней еще добавлены
буковки ЕМ... А в общем, я иногда думаю, что с леваками только так и следует
бороться. Будь у нас в девяносто первом парочка таких эскадронов, еще
неизвестно, как обернулись бы дела... Хола, мучачо!
[2]
Он жестом остановил парнишку, поспешавшего вдоль улицы с
кипой ярких, в три краски, газет, кинул ему монетку, ловко выдернул из пачки
верхний лист. Развернул с хрустким шелестом, вчитался и удовлетворенно хмыкнул:
– Ну да, конечно. Герильеро из «Капак Юпанки»... обстрелян
полицейский участок в Барралоче... есть жертвы... гранаты... поисковые группы
вылетели... Интересно, что эти «Юпанки» ни разу не пытались подорвать
нефтепровод, по которому янкесы из «Петро» качают в порт здешнее черное
золото...
– Хочешь сказать, они работают на...
– Не все и не всегда, – сказал Кацуба. – Попросту,
согласно старому присловью, никто не знает, где кончается Беня и где начинается
полиция. Любая экстремистская бражка, не мне тебя учить, профильтрована черт те
кем – от агентов ДНГ до самых непонятных иностранцев. Вообще-то интересный
народ. Боевики «Юпанки» на девять десятых – индейские метисы-чоло, а то и
чистокровные индейцы, но вот головка – дело другое. Опять, как водится, дали
снимки... Хороша, стерва?
