Секунд через двадцать строй рассыпался, три вертолета пошли
влево, на широкую косу – потому что приземлиться возле того места, где уныло
сидела на камне троица, было решительно невозможно. Четвертый «Ирокез» – как
это иногда бывает, казавшийся из-за осмысленности маневров живым существом – в
конце концов повис над едва прикрытой водой россыпью гальки, погнал по воде
морщинистую рябь, в лицо им ударил тугой ветер.
Капитан с высоты примерно метра спрыгнул на гальку. Хрустя
по ней подошвами сапог, направился к ним. Вертолет тут же взмыл и полетел к
остальным.
Эчеверриа приближался неторопливо, вышагивая почти парадным
шагом, словно не по щиколотку в воде ступал, а чеканил шаг перед президентом на
большом смотру. Он ничуточки не изменился – все так же чисто выбритый,
невозмутимый, с белым профилем Сталина на отвороте пятнистого комбинезона.
Небрежно отдал честь и усмехнулся:
– Признаться, не ожидал обнаружить столь идиллическую
картину. Зная взрывной темперамент сеньориты Карреас и ваши ухватки...
Ольга прямо-таки стегнула его взглядом, и он, вот чудо, на
миг стушевался, улыбнулся чуть растерянно. Мазур вспомнил, что тигрерос
подчиняются ДНГ, и невольно посочувствовал мужику: оказаться под командой
женщины, старшей по званию, да еще бывшей монастырской школьницы, к которой
когда-то сватался... Ситуация несколько пикантная.
– Можно посмотреть на ваш загадочный клад? – спросил
капитан у Мазура. – Боже упаси, я не собираюсь немедленно у вас его
отнимать, мы вместе поищем пути разумного компромисса...
– Рамон, здесь сидят два идиота и одна идиотка, –
сказала Ольга с грустной улыбкой. – Могу тебя обрадовать: ты только что
попал на вакантное место четвертого... достаточно народу, чтобы открыть клуб
шпионов-идиотов, а?
Капитан великолепно держал удар – пусть в данном случае и
словесный. Не моргнув глазом, он присел рядом с Мазуром, вынул из нагрудного
кармана сигару в белом жестяном футляре и преспокойно спросил:
– Значит, мальчишка был прав?
– Полностью, – сказала Ольга. – Нужно теперь
что-то для него сделать, взять назад...
Капитан спокойно сообщил Мазуру:
– Понимаете ли, коммодор, когда операция по вашей встрече и
достойному приему еще только разрабатывалась, один молодой аналитик с пеной у
рта принялся доказывать, что мы имеем дело с грандиозным блефом. Что вся
история с затонувшим самолетом, из-за которого готовы схватиться русские и
гринго, – не более чем искусное прикрытие для какой-то совершенно другой
операции. Увы, мальчишке не повезло. Во-первых, начальство не любит слов «мне
представляется», «у меня впечатление», а каких-либо конкретных данных у него не
было, лишь подозрения и ощущение грандиозного обмана. Во-вторых, он не соблюл
меры, держался чересчур вызывающе – и генерал Чунчо его тут же вышиб из
департамента... – Он встал, осмотрел кучу драгоценных стекляшек, вернулся
и разжег сигару. – Значит, блондинка из Тилькары и была той, из-за кого
заварилась каша? Можете не отвечать, мне и так ясно – д р у г о й какой-либо
акции вы просто не проводили. Реконструировать все нетрудно, конечно, мелкие
детали знаете только вы, но это неважно... В самом деле, идиотизм. Поскольку
сеньорита Карреас внесла и вас в число идиотов, надо полагать, вы и сами
понятия не имели, в чем соль? Что ж, в столь представительной компании как-то
не обидно показаться идиотом... Тем более что почетным председателем нашего
клуба будет сам генерал Чунчо... Живая легенда, живой пример. Акела
промахнулся... – И он повторил с нескрываемым удовольствием: – Акела промахнулся...
Ольга мне говорила, есть какая-то русская пословица насчет вьющегося каната...
У которого обязательно есть конец. Генерал Чунчо, самое пикантное, лично
благословил вас на путешествие...
– Простите? – непонимающе спросил Мазур.
– Господи... – ощерился Эчеверриа. – А вы не
догадались? Дон Себастьяно Авила – это и есть генерал Чунчо, легендарная фигура
в истории наших секретных служб... Умело работать старшее поколение, не правда
ли? Эти придурки-герильеро понятия не имели, кого приговорили к смерти...
Мазуру стало несколько не по себе – да и Кацуба помрачнел.
Капитан, без сомнений, только что выдал им одну из наиболее охранявшихся
государственных тайн – или секретов спецслужб, что в данном случае без разницы.
Профессионалы так откровенничают в одном-единственном случае – когда уверены,
что собеседник уже никому и ничего не расскажет...
– Что это вы напряглись, друзья? – безмятежно
осведомился капитан Эчеверриа. – Неужели испугались, что я могу вас
обидеть? Бросьте, ничего с вами не случится, наоборот, обладание п р о т у х ш
и м и государственными тайнами еще никого на сгубило. Я могу дать слово
офицера, что вас не только не обидят – в ближайшие же дни какой-нибудь надутый
павлин из президентского дворца вручит вам ордена, причитающиеся за ликвидацию
двух из трех главарей «Юпанки». Знаете, как выглядит торжественная церемония?
Конечно, в таких вот случаях она происходит вдали от посторонних глаз, но
обставляется торжественно: взвод конных драгун в мундирах времен войны за
независимость, сабли наголо, павлин в нагрудной ленте цветов национального
флага, оркестр...
– Я... – заикнулся было Мазур.
– Вы б у д е т е в этой церемонии участвовать, друг
мой, – сказал капитан непреклонным тоном. – Будете. Не столь уж
высокая плата за возможность выехать из страны беспрепятственно, без лишних
задержек и каких бы то ни было вопросов. Не правда ли? Я знаю ваши настоящие
имена, так что у вас не будет проблем с ношением... И драгуны отсалютуют вам
саблями. Боюсь только, генерал Чунчо не сможет эту церемонию лицезреть...
Ольга фыркнула. Глядя, как переглядываются эти двое – с
веселым, хищным азартом молодых волков, – Мазур очередным озарением
сообразил, в чем тут дело. Неудача для Ольги и капитана будет как раз их
козырем в какой-то собственной игре. Акела промахнулся. Молодые волки наверняка
сожрут генерала Чунчо быстро и качественно – ну, не они сами, наверняка есть
какой-то моложавый полковник, а то и честолюбивый бригадный генерал, есть
начавшаяся не вчера интрига, есть ярое желание спихнуть с дороги оплошавшего вожака...
Для кого поражение, а для кого и триумф. Ничего нового. Мы в их возрасте были
точно такими – с поправкой на время и страну, конечно, нам и в голову бы не
пришло плести интриги против Папы-Кукареку или Железного Дровосека, но потаенно
каждый думал примерно то же самое: что наши каперанги отяжелели, что время их,
честно говоря, прошло, что пора им на заслуженный пенсион, чтобы не
притормаживали молодых, не тыкали в нос устаревшим опытом былых лет... И когда
Папа-Кукареку нарвался в Африке на ту пулеметную очередь, при всей непритворной
боли утраты где-то в закоулочке сознания сидели чувства, имевшие с горем мало
общего, и были они сродни злорадству: лопухнулся старик, реакция уже не та,
надо было уйти вовремя, пока не завизжали за спиной: «Акела промахнулся, Акела
промахнулся...» Перед самим собой не стоит лукавить, молодые волки везде
одинаковы. Вот только м ы уже понимаем, что рано или поздно сами услышим
азартное молодое повизгивание за спиной, а эта парочка такими тревогами не
задается, ибо пока что возмутительно молода. Но обязательно кто-то начнет
наступать им на пятки лет этак через пятнадцать, дыша в загривок жарко,
молодо...
