Слушатели дружно промолчали – потому что в такой ситуации
сказать, в общем, нечего. Дон Херонимо поочередно оглядел их – как теперь
понятно, умнейшими глазами, а не парторговскими, – встал:
– И вот еще что. Простите за небольшую дезинформацию,
которой вас накормили на родине. Думаю, не обидитесь. Ваша цель – не озеро,
обозначенное на карте Ирупанского каскада как объект два, а соседнее – объект
три. Маленькая лишняя предосторожность. Для вас это в принципе ничего не
меняет, а вот конкуренту будет хороший сюрприз... Аста маньяна, сеньоры!
Он поклонился и вышел, за приоткрытой дверью послышался его
голос и серебристый смешок Кончиты. Вскоре появилась и она сама, с комическим
ужасом оглядела нетронутый поднос:
– За шпионскими делами не выпили ни глотка?
– Увы... – развел руками Франсуа. – Мало того, что
шпионские дела, так еще и спешка... Мы вас покидаем, Кончита, но в качестве
компенсации оставляем блестящего морского офицера сеньора Влада... – Он
наклонился к уху Мазура и шепотком сказал по-русски: – Не комплексуй, все
оговорено, утречком пришлю за тобой тачку, а до того времени считай, что здесь
у тебя и стол, и дом... И вообще так надо...
И они с Кацубой вывалились прежде, чем Мазур успел ответить
хоть словом. Слышно было, как хлопнула стилизованная под испанскую старину
дверь. Мазур ощутил неловкость, но, признаться, легкую и мимолетную.
– Итак... – сказала Кончита решительно и
непринужденно. – Эта аскетичная комната с дурацким камином пригодна
исключительно для того, чтобы здесь о своих скучнейших делах совещались
шпионы... Давайте пере... как это? Передискриминируемся?
– Передислоцируемся, – поправил Мазур, начиная
осваиваться.
– Вот именно. Нет-нет, поднос оставьте здесь, эти ужасные
напитки – тоже принадлежность «шпионской» комнаты. Там у меня есть все, а это
выпьет ваш очередной шпион...
– Кончита... – осторожно сказал Мазур, не вытерпев.
– Ага, боитесь? – Она выдернула Мазура за руку из
кресла и потащила за собой. – Думаете, я не боюсь? Думаете, я легкомысленная
дура? Просто-напросто, Влад, меня заверили, что здесь нет ни единого поганого
«клопика», а я успела уже убедиться, что дон Херонимо не бросает слов на ветер.
Могу я в этом случае немного пошалить? Чтобы развеяться и забыть о шпионах...
Комната, в которой они оказались, предназначалась,
безусловно, для более веселых и приятных дел, нежели шпионаж. Кончита
прямо-таки сунула Мазура в низкое мягкое кресло, словно плюшевого медвежонка,
уселась рядом на столь же низкий диванчик, повела рукой:
– Берите фрукты, вот их сколько. У вас же, наверное, ничего
этого нет? Снег, медведи... а водку в самом деле наливают в с...самовар, или он
для другого предназначен?
– Из него пьют чай, – сказал Мазур. – Насчет снега
и медведей вы немного преувеличиваете, Кончита, у нас есть много всяких
интересных вещей, помимо снега и медведей...
– Но ананасов-то не растет? И винограда тоже? Мне говорил
дон Херонимо... Ешьте.
Мазур вежливости ради потянул с блюда кисточку почти черного
винограда. Кончита подобрала ноги, уперлась в колени тонкими руками, положила
подбородок на стиснутые кулачки и стала за ним наблюдать с непонятным
выражением. Она была тоненькая, очаровательная, с огромными карими глазищами,
и, как сплошь и рядом бывает, не верилось, что эту девочку можно примитивно купить
за деньги. Впрочем, Мазур с долей самокритичности признал про себя, что,
несмотря на элегически-грустное направление мыслей, мысли эти ничуть не
помешают ему довести происходящее до логического конца. Мужик есть мужик, и
пишется мужик, аминь...
– Ты правда моряк? – спросила она с интересом.
– Правда.
– Интересно, а ты не пробуешь в глубине души меня
жалеть? – спросила Кончита. – Терпеть не могу, когда попадаются такие
вот... которые жалеют бедное падшее создание... А попутно все равно используют.
– Брось, – сказал Мазур. – И не думаю я тебя
жалеть. Молодая, красивая, наверное, не бедная, зарабатываешь, могу побиться об
заклад, побольше скромного морского офицера...
– Ты и правда так думаешь? – Она пытливо всмотрелась
ему в лицо, удовлетворенно кивнула. – Правда. Дедушка у меня был брухо...
как по-английски... колдун. Я кое-что умею, клянусь мадонной... А пистолет у
тебя с собой?
– Угадай, если умеешь, – сказал Мазур.
– Нету... Ну, тогда ты и впрямь серьезный человек – шпион
без пистолета опаснее шпиона с пистолетом, только дурачки, локо, мелкие людишки
увешиваются стволами... Может, мне что-то такое сделать? Может, ты чего-то
хочешь?
– Я пока так посижу, – сказал Мазур. – Трудный
денек выдался.
– Тогда пей. Это «Кансильер», прошлого года, отличное...
Возьми бокал и иди сюда, – подвинулась она.
Мазур сел с ней рядом, отпил из бокала и откинулся на
мягко-упругую спинку дивана. Смокинги. Роковые красотки. «Ла Палома», куда кого
попало не пускают. А ведь не врали романы, все это есть, досталось же на
старости лет...
Осторожно покосился на очаровательную соседку, безмятежно
умостившую пышноволосую головку у него на плече.
– Ага-а... – протянула Кончита. – Ну, я верю, что
ты меня не жалеешь, только вот в глазах у тебя присутствует второй классический
вопрос... Как я сюда попала, а?
– Ты это тоже терпеть не можешь?
– Да нет, почему. Наоборот. Я, видишь ли, Влад, не пала, а
поднялась. У родителей ранчо в Барралоче. Понятно?
– Не совсем.
Девушка недоуменно покосилась на него снизу вверх, что-то,
видимо, сообразила:
– Ах да... Милый, это у гринго и в Мексике ранчо означает
поместье. У нас, если поместье, это называется «финка» или «асиенда». А ранчо у
нас, да будет тебе известно, – это простая деревенская хижина. Стены
глинобитные, пол земляной, крыша – соломенная. Оценил? Во-от... Жутко подумать,
что бы со мной было, останься я в Барралоче. – Она искренне
передернулась. – Потасканная корова с кучей сопляков и мужем-бурро...
ослом. А как я живу теперь? У меня была рито. Как тебе объяснить... Рито – это
удача, фортуна, счастливый случай... Влад, ты почему такой напряженный?
Мысленно махнув рукой, Мазур сказал:
– Я сегодня, кажется, видел привидение.
– Случается, – ничуть не удивилась Кончита. – Я
сама не видела, но они иногда показываются... Кто-то, кого ты убил?
– Нет, – сказал Мазур. – Жена. Ее убили.
– Ко-олепредо... – протянула Кончита.
– Что?
– Ну и дела... Здесь убили?
– Нет, там, у нас...
– Молодая или старая?
– Молодая. Как ты.
– Красивая?
– Очень.
