– Ты удивительно догадлив... Говорю же, со вчерашнего вечера
до него не дотрагивалась...
– Послушай, что-то мне это не нравится, – тихо сказал
Мазур. – Нужно позвать Лопеса и Мигеля...
– Я об этом в первую очередь подумала, – сказала
Ольга. – Только их в каютах нет, а где они, неизвестно. Вполне могли
полезть в трюм, от Лопеса этого можно ждать...
– От Мигеля тоже, – кивнул Мазур. – По-моему,
следует...
– Раrе, mаnоs аrribа!
[23]
– раздался
одновременно со стуком распахнувшейся двери истошный вопль.
Смысл вопля остался для Мазура темен, но, поскольку его
наглядно иллюстрировали два ствола, нацеленные на них с Ольгой, долго гадать не
приходилось...
– Р-руки, мать вашу! – рявкнула Мэгги уже на
английском, скользнула в каюту, встала у стены, держа «вальтер» с глушителем
довольно-таки умело. – Кому сказано?
Мазур медленно поднял руки на уровень плеч.
– За голову, тварь! И ты тоже!
Пришлось подчиниться – для броска далеко, а выхватить свой
револьвер он ни за что не успел бы. Ворвавшийся вместе с Мэгги юнец – ага, тот,
что так зло таращился на Мазура с кормы – держал автомат на изготовку, успел бы
превратить в решето...
«Ах, вот оно что», – подумал Мазур. Пылкая Мэгги
красовалась в пятнистых маскировочных шортах и желтой футболке с огромными
черными буквами «РIR» – Партия Каких-то-там Революционеров. Ее спутник остался
в прежней одежде, но густейшие иссиня-черные волосы перевязал красной лентой с
теми же буквами.
Где-то поблизости протрещала длинная очередь – это не СЕТМЕ
и не «хеклер-кох» Лопеса, определенно пистолет-пулемет из разряда коротышек,
скорее всего, излюбленный всякой шпаной «ингрэм». Скверно. Значит, они уже не
скрываются, палят в открытую – то ли чувствуют себя хозяевами положения, то ли
и впрямь стали ими...
– Медленно-медленно отстегни кобуру, – распорядилась
Мэгги. – И без глупостей, иначе эта кукла получит пулю меж глаз... Двумя
пальцами разними застежку... брось подальше...
Мазур отбросил кобуру на белую постель – ничего больше не
оставалось делать. Парнишка таращился на него так, словно готов был перегрызть
глотку зубами, а вот Мазур, рассмотрев его повнимательнее, вдруг понял, что
дела обстоят не так уж и плохо. Совсем неплохо обстоят, лишь бы улучить момент...
– Я член дипломатического корпуса, – сказал он
громко. – Я требую, чтобы...
Ви-жиххх! Над самой головой у него знакомо жикнуло, пуля
звонко влепилась в деревянную переборку. Надо признать, эта сучка стреляла
неплохо...
– Дипломатические привилегии – выдумка зажравшейся
буржуазии, – сказала Мэгги. Даже не зло – наставительно. – Усек,
милый? – Она вдруг улыбнулась во все тридцать два зуба. – Но
поскольку эти скоты все еще соблюдают правила игры, ты, сладкий, автоматически
превращаешься в товар для обмена...
– Ага, – сказал Мазур, решив вовлечь ее в разговор, как
учили. – Товарищи в тюрьмах и тому подобное?
– Не смей скалить зубы, тварь!
– Помилуй, я и не пытаюсь... – сказал он с видом
полнейшего добродушия. Лишь бы этот сопляк не вздумал... Есть шанс, и какой...
– Ты, – в тот угол, она – в другой! –
распорядилась Мэгги. – Вот так, чудненько... Корабль захвачен Партией
Левых Революционеров, как вы, быть может, догадываетесь. Если хотите спасти
шкуры, не дергайтесь. Один гражданин США, два дипломата, еще несколько жирных
рыбок – неплохо... Ну что, принцесса? – Она уставилась на Ольгу пустыми,
прозрачными глазами фанатички. – Кофе в постель на серебряном подносе,
Кембридж, бриллиантики, лакеи в буклях... Вот только ты не у себя на ранчо...
– Мэгги, здесь, в Санта-Кроче, «ранчо» означает... –
начал было Мазур спокойно.
– Молчать! – отрезала она. – Будешь говорить,
когда я разрешу. Если ты – предмет для торга, это еще не означает, что тебе
нельзя отхватить яйца мачете... Понял?
Он молча кивнул, всерьез продумывая план, проистекавший из
обращения мальчишки со своим автоматом, о чем юнец и не подозревал, судя по
всему...
Мэгги бросила мальчишке что-то по-испански – он подобрался,
навел на Мазура автомат и замер. «Волнуется, щенок, – констатировал
Мазур, – быть может, в первый раз пошел на дело, оттого так и
лопухнулся...»
Убедившись, что Мазур надежно «запечатан» в своем углу,
Мэгги вразвалочку подошла к Ольге, уперла ей глушитель под нижнюю челюсть и
улыбнулась почти дружелюбно:
– Стой спокойно, кукла капиталистическая, иначе мозги так и
брызнут...
Глядя ей в глаза, с кривой ухмылочкой свободной рукой стала
расстегивать на Ольге блузку сверху донизу – медленно, со смаком, крутя каждую
пуговицу между пальцами. Ольга смотрела на нее испуганно и беспомощно, как
кролик на удава, ойкнула, попыталась поднять руки, но получила звонкую пощечину
и встала неподвижно, прижавшись спиной к переборке. Мазур стиснул зубы, но
терпел – время не подошло.
Разделавшись с последней пуговицей, Мэгги неторопливо
развела полы блузки, задышала чаще, порозовела, медленно погладила Ольгу по
груди:
– Когда тут станет совсем спокойно, я тебя, буржуазная
свинюшка, научу полной свободе решительно во всем...
«Садисточка мелкая, – подумал Мазур. –
Садисточка-психопаточка... до чего стандартно поведение, даже реплики, вы,
ребятки, сплошь и рядом понятия не имеете, что все ваши ухватки, ужимки и
прыжки серьезные люди давно описали в виде учебного курса, каковой и читают
там, куда пускают одного из тысячи...»
Пора? Нет, рано, пусть увязнет поглубже...
– Ну, а пистолет тут зачем? – вдруг спросила Ольга,
неуверенно улыбаясь. – Это ведь вовсе не обязательно...
Мэгги отстранилась, взглянула на нее внимательнее. Мазур
мысленно перекосился от отвращения – на лице у Ольги заиграла столь же
блудливая улыбочка, она медленно облизала губы кончиком языка, и вдруг,
решившись, положила Мэгги ладонь на бедро.
– Ого! – сказала та удовлетворенно. – Пожалуй что,
обойдется без соплей... – Мельком глянула на Мазура: – Говорила я тебе?
Сейчас посмотришь, что будет вытворять твоя принцесса, знаю я вас,
капиталистических свиней...
Запустила ладонь за пряжку Ольгиного пояса, жмурясь от
удовольствия. Ольга выгнулась навстречу, прикрыла глаза. Глушитель все еще
упирался ей в подбородок, но левая рука Мэгги с пистолетом заметно расслабилась.
Ну, еще немного... Но неужели Ольга действительно...
Ольга, пунцовея и хлопая ресницами, расстегнула пряжку,
потянула брюки с бедер, улыбаясь все так же нетерпеливо, блудливо, зацепила
большими пальцами свои белые трусики, решительным движением опустила их вместе
с брюками почти до колен, прижала грубоватую ладонь Мэгги к светлому
треугольнику, Мэгги сладко оскалилась, перебирая пальцами...
