– Детушки малые, – холодно сказал Кацуба. – Мал
мала меньше. Ну а дальше идет стандартный набор: запугали-затянули-запутали...
Он понятия не имеет, каковы цели этих коварных бандитов и ради чего корабль
загнали именно сюда, просит душу отпустить на покаяние, детушек не сиротить,
обещает со следствием чистосердечно сотрудничать...
– Понятия не имеет о целях, говоришь? – задумчиво
протянул Мазур. – Постереги-ка его, скота...
Он выбежал из рубки, грохоча подошвами, ссыпался по белой
лестнице и кинулся на корму. Ольга в позе заправского ковбоя – ноги широко
расставлены, винтовка на сгибе руки – стоит метрах в десяти от плотной толпы,
где чуть слышно похныкивают женщины, поскуливают детишки, угрюмо молчат
мужчины...
– Отойди-ка, – сказал Мазур.
Оттеснил ее с огромной, квадратной, натуго затянутой
брезентом крышки грузового люка. Торопливо, но без лишней суеты принялся
развязывать узлы, распутывать петли желтого троса. Одна сторона... вторая...
третья...
Отбросив пинком некстати попавшийся грязный чайник, не без
усилий оттащил в сторону огромный брезент. Сделал несколько шагов в сторону
толпы, секунду поразмыслив над лингвистическими проблемами, выбрал английский:
– Ты! Ты! Ты! Сюда, живо! Дружненько взялись, дружненько
подняли... раз, братцы, раз!
Быть может, те, в кого он наугад тыкал пальцем, английского
и не понимали, но его жесты были отнюдь не загадочными. Трое мужчин
бочком-бочком выбрались из толпы, постояли, помялись и, убедившись, что никто
их не собирается расстреливать, двинулись к люку.
– Тьфу ты! – воскликнул Мазур. – Ну и замотался
же! Ольга, переведи им – пусть поднимут люк... Я и забыл, что рядом
переводчик...
Она звонко выкрикнула длинную фразу. Подавая личный пример,
Мазур первым взялся за край тяжеленной крышки из хорошо оструганных досок – все
же на совесть делают, а у нас непременно торчала бы пара сучков да пучок
заноз, – напрягся.
Крышку отвалили вмиг. Присев на корточки, Мазур заглянул
вниз, в душный мрак. Трюм был невелик и оказался заполнен чуть ли не до люка.
Попробовав верхний ряд бочонков ногой, словно нерешительный купальщик воду,
Мазур убедился, что под его весом штабель не рассыплется.
Спрыгнул вниз. Оказался в люке по плечи. Бочонки были не
такие уж большие, литров на сорок. Аккуратненькие, крепко сбитые из дубовых
досок, с блестящими обручами. Примерившись, Мазур ухватил один, оказавшийся
гораздо легче, чем представлялось, рывком вздернул, поднял до груди и перевалил
на палубу, от натуги издав явственный звук, какими славятся штангисты, но вот
для кабальеро в присутствии сеньориты произвести такой шум – сущий позор…
Ольга воспитанно притворилась, будто ничего не произошло, а
может, и в самом деле не обратила внимания из-за опасной серьезности момента.
Сначала Мазур хотел без затей грохнуть бочонок о палубу – подозрительно малый
вес уже сам по себе свидетельствовал, что дело нечисто, – но тут же
одернул себя: мало ли что там может быть...
Оглядевшись, в куче брошенных пожитков заметил старое,
бывшее в многолетнем употреблении мачете с надраенной до зеркальной гладкости
мозолистой ладонью деревянной ручкой. Выдернул его из потрескавшихся ножен из
дрянного пластика, поддел обруч, повозился – и сдернул. Подцепил пару клепок, с
треском вывернул.
Какое, на хрен, вино... Бочонок был доверху набит небольшими
угловатыми предметами в промасленной бумаге. Пачкая пальцы, Мазур извлек
ближайший, развернул. Черный, лоснящийся смазкой магазин от армейской
автоматической винтовки – австрийская Штейр-АУГ-77, конечно, слишком
характерный выпуклый рисунок, чтобы спутать с чем-то другим – вроде вафельного
стаканчика, решетка аккуратных квадратов. Современное оружие себе где-то
прикупили господа леваки, ничего не скажешь...
Нет нужды вскрывать остальные, все и так ясно. Вернувшись в
рубку, он продемонстрировал магазин Кацубе, потом звонко хлопнул им по жирной
щеке капитана:
– А это что, тварь? – Отшвырнул трофей в угол, достал
свой револьвер и упер дуло в ухо капитану: – Говоришь, представления не имеешь,
зачем тебя сюда загнали? Совсем-совсем не знаешь? Просто так взял и отдал
якоря? Застрелю, жирная скотина!
Слабоват был английский по части крепких выражений –
вообще-то их немало, но все не то, хиловато, необразно, у янкесов гораздо лучше
с этим обстоит, но пузан может не понять американских живописных идиом, и весь
эффект пропадет зря...
– Ну? – рявкнул Мазур так, что на корме усилилось
тихое, жалобное хныканье.
– Сеньоры, помилосердствуйте... Детишки...
Мазур с чувством, с расстановкой взвел курок. Поддал под зад
носком ботинка:
– Пошел отсчет, тварь. Считаю до трех. Раз, два...
– Они приплывут! – заторопился капитан. – Они
скоро приплывут! За грузом! Клянусь Пресвятой Девой и всеми пролитыми слезами
ее, я больше ничего не слышал, сеньоры! Эта проклятая шлюха говорила с кем-то
по рации, ее позывной был «Ведьма», а вызывала она «Франсиско», я совершенно
точно помню, сеньоры, Ведьма и Франсиско, занесите в протокол, что я с самого
начала оказывал вам всю возможную помощь...
– Когда они приплывут? – прервал Мазур.
– Клянусь всеми святыми, не знаю! Они не сказали! Просто
ответили, что рады слышать... рады слышать, что все идет гладко, что они скоро
приплывут... что дипломатов и их даму, они особо повторяют и подчеркивают,
нужно взять живыми, без серьезных повреждений... бог мой, это же про вас, я
только сейчас сообразил... сеньоры, обязательно напишите, что я в этом не
участвовал, я против вас ничего не имею, меня страшно терроризировали, пугали,
что...
Мазур прервал очередной поток нытья безжалостным пинком.
Чуть подумав, распорядился:
– Встать, скотина! Оружия нет?
– Помилуйте, сеньор, зачем мне?
Бегло оглядев его – и в самом деле спрятать оружие негде –
Мазур распорядился:
– На корму, к пассажирам! Бегом!
Глава 9
Умение красиво уйти
Капитан припустил так, что едва не выпрыгнул из широких
штанин, загрохотал по лестнице.
– Сходи скажи Фреду, пусть сменит Ольгу, а ее зови
сюда, – распорядился Мазур. – Да, и пусть разрешит им сесть, что ли,
а то стоят, как на адмиральском смотру.
– В сорок шестом Альварес проезжал по западным
департаментам, так народ двое суток у дороги дожидался... – проворчал
Кацуба, но проворно кинулся выполнять приказ.
Мазур бегло осмотрел рацию – точнее, то, что от нее, бедной,
осталось. Все остальные приборы были нетронуты, но по рации, сразу видно, пару
раз врезали прикладом со всего плеча. Ну, ясно – надобность в ней миновала, а
оставлять в целости показалось опасным... Успели напакостить напоследок...
– Вот что, хорошие мои, – сказал он, когда вошли Кацуба
с Ольгой. – Похоже, пора в самом быстром темпе провести военный совет. На
повестке дня один вопрос: что дальше? Пароход мы полностью контролируем,
оружия, пусть разномастного, навалом, но ведь скоро гости нагрянут...
