Мазур, относивший себя к «нерадивым верующим», в библейских
текстах был не столь искушен, единственное, что он помнил наизусть, кажется,
вовсе не принадлежало Екклезиасту: «Три вещи непостижимы для меня, и четырех я
не понимаю: пути орла на небе, пути змея на скале, пути корабля среди моря и
пути мужчины к девице». Маловато, чтобы включаться в беседу на библейские темы
с двоюродной внучкой самого настоящего аббата...
– Вряд ли богохульство, – сказал он, подумав. –
Коли уж в Библии есть Песня Песней...
– Вот кста-ати! – прищурилась Ольга. – Очень
своевременная тема, мой кабальеро... «Возлюбленный мой протянул руку сквозь
скважину, и внутренность моя взволновалась от него». Это намек, сеньор
полковник, если вы не поняли.
– Понял, – сказал Мазур, чуть задыхаясь. – Полковники
иногда бывают сообразительны...
Он залпом осушил свой стакан и пошел к кровати, навстречу
дразнящей улыбке самой неожиданной в его жизни женщины. Там и дороги-то было –
три шага, но сколько за это время успел передумать: что будет дальше, любит он
или попросту тоскует по той, и, главное, как же теперь жить в постоянном страхе
за нее... За э т у.
Глава 13
Они уходят
И утром не произошло ничего, изменившего бы н о в ы е
отношения. Все повторилось: естественно, просто, сонно и уже знакомо, после
чего Ольга ускользнула, в полном соответствии с незнакомым ей, разумеется,
шлягером – то ли девочка, то ли видение, – пояснив, что даже в такой дыре,
как эта, девушке из общества, снабженной солидными рекомендательными письмами,
следует самую малость заботиться о репутации, все все могут знать, но никто не
должен ничего видеть... В чем и состоит, добавила она с ухмылкой, хваленая
латиноамериканская мораль, ничем особенным не отличающаяся от всех других
моралей.
Оставшись один, Мазур прошелся по комнате, чувствуя, как
физиономия расплывается в глупой усмешке – синяки побаливали, правое ребро,
третье снизу, зудело особенно пронзительно, но никаких переломов и трещин,
определил он привычно, не было, а все происшедшее ночью и утром окрыляло
настолько, что на боль следовало наплевать...
Должно быть, здешние обитатели, на три четверти иностранцы,
давно переняли у местных обычай вставать с самыми ленивыми петухами – шел
десятый час, но в поселке стояла тишина, и в отеле тоже, только слышно было,
как шумит вода в «душе», куда ушла Ольга.
Кацуба вторгся без стука – попросту попробовал дверь и,
обнаружив, что она незаперта, жизнерадостно ввалился. Присел у стола, без
церемоний налил себе стаканчик вина, потянул ноздрями воздух:
– Хорошие духи. Итальянские. Дорогущие. Жаль, мон колонель,
вы не видите свою физиономию – столь забавной смеси некоторого смущения и
горделивости я уж давненько не зрел... Воздержусь от комментариев, дабы не
задеть ваши чувства. Развлекайтесь, как хотите, лишь бы не вредило делу. Правда,
мудрый старец Екклезиаст учил: «И нашел я, что горче смерти женщина, потому что
она – сеть, в сердце ее – силки, руки ее – оковы; добрый пред Богом спасется от
нее, а грешник уловлен будет ею».
– Ну, знаешь ли, у Екклезиаста есть и нечто весьма даже
противоположное, – сказал Мазур с авторитетным видом, хотя не смог бы
подробно процитировать услышанное от Ольги.
– Верно, – сказал Кацуба. – Однако там нет ничего,
противоречащего другой мудрости: «Все, что может рука твоя делать, по силам
делай; потому что в могиле, куда ты пойдешь, нет ни работы, ни размышления, ни
знания, ни мудрости».
– Навострился, – беззлобно проворчал Мазур. – Хоть
в богословы записывай.
– Насчет богословов не знаю, – серьезно сказал
Кацуба, – но пару лет назад бродил я по здешним южным департаментам в
личине шизанутого проповедника – попадаются такие в глубинке – и была ситуация,
когда знание Библии не просто выручило, жизнь спасло... Оденься-ка в темпе. Я
понимаю, мыслями ты еще в объятиях Беатриче, но дела повернулись так, что
срочно нужно поработать... Пока все спят, мало ли...
Мазур прыгнул в штаны, быстренько зашнуровал ботинки.
Потянулся за кобурой, но Кацуба остановил:
– Нет нужды. Нам пройти-то три шага...
Он вышел первым, прислушался – тишина, только вода шумит в
душевой, – наискосок пересек узкий коридор и отпер дверь номера кошачьего
антиквара.
Хозяин именно там и находился – связанный по рукам и ногам
со всем умелым старанием, с надежным кляпом во рту. Судя по доступной для
обозрения части лица, настроение у Фредди было прескверное, как у любого на его
месте.
Не задавая вопросов, Мазур присел в углу. Кацуба тихо
сказал:
– Я тебе не буду подробно объяснять все, с самого начала.
Слишком долго. Короче говоря, в определенный момент стали зарождаться
подозрения. Подозрения со временем перешли в уверенность, не осталось
недомолвок, пришлось срочно принимать меры... Гляди. Это в ящике было, там
двойное дно, сверху кошки, а в тайнике – очередной изыск Силиконовой долины...
Осмотрев черный предмет размером с книгу, с кнопками, парой
маленьких дисплеев и черной шишечкой выдвижной антенны, Мазур с пониманием
кивнул:
– Рация, а?
– Скорее радиотелефон, – кивнул Кацуба. –
Спутниковый, отличный. Я с собой не стал волочь много шпионских штучек – мало
ли что, не стоит зря рисковать, – но парочку полезных приспособлений
прихватил. Вчера подсадил ему микрофон и вдоволь послушал, как он связывается с
начальством, докладывает о нашем прибытии, просит дальнейших инструкций –
причем, заметь, на довольно чистом и грамотном английском, без этого плебейского
косноязычия, которое несколько дней демонстрировал... Увы, не было возможности
слушать ответы – вот этот кругляшок к уху прикладывается, а микрофон
встроенный... Как он совал баксы Бедуину, я видел своими глазами, и отрубите
мне голову, но речь определенно шла о том, чтобы тебе что-нибудь сломать...
– То-то он мне так упорно целил по ключицам... – сказал
Мазур.
– Вот именно. Какой из тебя подводный пловец со сломанной
ключицей, вывихом или сотрясением мозга? Тебе объяснять, кому это больше всего
нужно, или сам догадаешься?
– Сам, – угрюмо кивнул Мазур.
– Такие дела. – Кацуба извлек из внутреннего кармана
пятнистой куртки «вальтер» с глушителем, подошел к пленнику и выдернул у него
изо рта кляп. – Теперь можно поговорить.
– А он...
– Успокойся. Не будет он орать. Он профессионал, вроде нас с
тобой, а с таким всегда приятнее иметь дело. Сам видишь, не орет благим матом,
не ссылается на цепь роковых совпадений, не пробует себя выдать, скажем, за
посланца ревнивого обожателя Ольги, который пустил за ней частного сыщика...
Правильный клиент, уважаю. Такого и прихлопнуть приятно – а то до сих пор такая
шпана лезла на мушку...
Мазур видел, как лоб Фредди мгновенно покрылся крупными
каплями пота. Кацуба с циничной ухмылочкой поинтересовался:
