Но вслух он ничего не спросил – давно вышел из того
возраста, когда задаешь начальству ненужные вопросы. Закон прост: меньше
знаешь, спокойнее живется....
– Словом, Куэстра-дель-Камири – запасной вариант при
каком-либо ином развитии событий, – сказал дон Херонимо. – Скажем,
дом не спит, там пирушка с гостями... или, как вы верно подметили, кто-то в
ходе акции нажал на спуск и по соседству услышали выстрелы... или есть какой-то
неизвестный нам сигнал тревоги, на обеих асиендах по кнопке, я с подобным уже
сталкивался, хоть и в другой стране... Да мало ли... – Мазур вдруг понял,
что дон Херонимо невероятно устал, хоть и мастерски это скрывает.
– Километров двести отсюда, я так прикидываю? – спросил
Кацуба.
– Примерно сто восемьдесят. Нет, карту можете прихватить с
собой, в ней нет ничего секретного или компрометирующего... Выезжаем примерно
через полчаса. Доберемся аккурат к закату, будет время присмотреться. Ольге
преподнесите что-нибудь убедительное. А обо всем остальном поговорим потом,
других дел у нас попросту нет...
– Разве что формальности... – безразличным тоном сказал
Мазур. – Как старший группы, вынужден...
– Ключ?
– Инструкции требуют...
Поджав губы, дон Херонимо внятно произнес несколько чисел –
пятизначных и шестизначных, добавил самое безобидное слово. Мазур привычно
произвел в уме подсчеты, сопоставив названные числа с текущим месяцем, датой,
кое с чем еще, а слово – с другим, на слух столь же безобидным. Все сходилось
тютелька в тютельку. Было подтверждено, что дон Херонимо по-прежнему обладает
правом отдавать приказания, которые они с Кацубой должны безукоризненно
выполнять. Вот радость-то, господа... И вовсе наш дон Херонимо не сан-маринский
шпион, по-прежнему облечен доверием руководства, так что руки по швам...
– Вот что еще запомните, – сказал дон Херонимо. –
Все, что вам говорилось дома об акции на озерах, в полной мере относится к
предстоящей ночной прогулке. Вы должны ее вытащить и целехонькой доставить в
Барралоче, Иных вариантов финала не предусмотрено, а посему – не существует.
Если с ней что-то случится, оба можете пустить пулю в лоб... или сбежать в
сельву, построить там хижину и зажить Робинзонами. А чтобы вы на меня не
дулись, признаюсь по секрету: это ко всем нам относится, ко всем четверым.
Считайте, что она – наш билет домой...
* * *
...Мазур деликатно постучал в дверь. Как обычно, Ольга
откликнулась по-испански, пришлось стучать снова.
– Могла бы уже стук и запомнить... – проворчал он,
входя в номер.
– Есть, мой полковник! Вы пришли коварно соблазнить наивную
девушку, я полагаю?
– Увы... – сказал Мазур, легонько ее отстраняя. –
Идея прекрасная, но есть еще и суровая действительность... Только что пришло
снаряжение, и мы едем в пакгауз. Возни будет до вечера, а то и до поздней ночи
– этот болван скверно говорит по-английски, но главное я уловил: они там что-то
напутали, то ли разбили один ящик, то ли с документами вышла какая-то
бюрократическая путаница. В общем, нас любезно предупредили, что это надолго.
– Может, мне с вами поехать?
– А зачем? – пожал он плечами насколько мог
беззаботнее. – Михаил по-испански говорит отлично, тебе ж будет скучно
торчать там несколько часов.
– Пожалуй...
– Вот видишь. Ты поосторожнее здесь, конкуренты не дремлют,
сама убедилась...
– Ну, с этим все в порядке, – заверила Ольга. – Ты
не забыл, что сегодня вечером всех нас приглашали на ужин к сеньору бригадному
комиссару? Вы уезжаете бороться с бюрократией, придется мне одной отдуваться.
– Что-то он на тебя поглядывал совсем не полицейским
взором...
– Мой кабальеро, я же не виновата, что на меня так многие
поглядывают, а иные морские офицеры еще и развивают наступление, не
ограничившись взглядами... Что ты такой хмурый? Уж не ревнуешь ли часом? Как
интересно... Меня ревнует мой бравый любовник, и к кому? К старому полицейскому
хрычу... Ай-яй...
Ей было весело, она откровенно развлекалась. Мазур, изо всех
сил стараясь изобразить на лице бледное подобие такой же беззаботности,
поцеловал ее в щеку, провел кончиками пальцев по тонкой ткани распахнувшегося
халатика. Ольга вдруг отстранилась, заглянула в глаза:
– Да что с тобой такое? Ты меня погладил, как... как робот.
Случилось что-нибудь?
– С чего бы вдруг? – сказал он спокойно. – Просто
после всех сегодняшних передряг нервы подрасшатались. Устал...
– Бедный, а тебе еще с бюрократами разбираться... –
Ольга вновь прильнула, кажется, успокоившись. – Ладно, ничего тут не
поделаешь, вы, мужчины, сами выбираете для себя игрушки... За мою
нравственность можешь не беспокоиться – комиссар человек из общества, а я не
вертихвостка. Но, ты уж прости, кокетничать я с ним буду отчаянно, на пределе
допустимых светских приличий. Вдруг да удастся что-нибудь выведать о
результатах первых допросов, их же, лейтенанта и твоего гринго, не могли не
взять в оборот... – Она с наигранной грустью потупилась: – Как-никак,
милый, я теперь – нечто вроде промышленного шпиона благодаря дону Себастьяно и
его поручению. Карахо, хорошенькая миссия, а?
– Сама напросилась, – проворчал Мазур. – Кто тебя
заставлял делать карьеру в министерстве, бизнесвумен?
– Милый, если бы я осталась бездельницей, стандартной
светской бабочкой, всю жизнь перепархивающей с приема на прием и с курорта на курорт,
мы бы никогда не встретились, verdad?
[30]
– Асе ее, квиридас сеньорита
[31]
, –
сказал Мазур, в последнее время делавший некоторые успехи в здешней мове.
– К у е р и д а, глупыш... И – а с и е с. Давай поцелую на
прощанье...
Глава 4
Дьябладас – танец чертей
Даже будь у него вдоволь времени, не стал бы всерьез и
сколько-нибудь долго ломать голову над потаенным смыслом нового задания – ему
приходилось выполнять в сто раз более запутанные, диковинные, на первый взгляд
немыслимо идиотские поручения. Раз приказали, значит, кто-то знает потаенный
смысл в точности. А во многом знании, как давно подмечено, – многие
печали...
Впрочем, времени все равно не было – как не было ничего
человеческого. Он вновь перестал быть человеком, превратился в
расчетно-наводящую приставку к своему снаряжению.
Опустил ночной бинокль – насмотрелся достаточно. Длинный
двухэтажный дом с примыкающими службами, в точности как на примитивном наброске
дона Херонимо. Голову можно прозакладывать, то ли архитектор был
американцем-южанином, то ли заказчик – стойким американофилом. Особняк ничуть
не походил на местные старинные здания – скорее уж крайне смахивал на
резиденцию богатенького плантатора, обитавшего во времена детства Авраама
Линкольна где-то южнее линии Мейзон-Диксон
[32]
. Классический
портик с колоннадой, веранда, широкое крыльцо... вот только высокая башенка,
придававшая особняку асимметрию, портила картину. Быть может, ее пристроили
позже.
