– Я и не пытаюсь, – сказал Мазур, подчиняясь
неизбежному. – Вот только все же немного беспокоюсь...
– Что э т и заявятся следом за вами? – пренебрежительно
процедила донья Эстебания. – Точнее, что они смогут как-то мне повредить?
Какие глупости, Влад! Не сочтите за бахвальство, но эта асиенда за последние
сто лет повидала визитеров, которые были не в пример опаснее: гражданская война,
переворот Такаро, индейские кампании, восстание гаучо, события тридцатых и
многое, многое другое... Будьте уверены, я умею защищаться. Необходимые
распоряжения будут вскоре же отданы, а если и мои гости соберут своих людей –
этому щенку Мануэлю проще будет повеситься самому...
И Мазур почувствовал, что он – а главное, девушки – в
безопасности. Неловкость давно прошла, показалось даже, что он вернулся домой,
хотя н а с т о я щ е г о дома у него не было уже два года, после смерти т о й
Ольги...
Глава 6
«Малагуэна»
Признать по правде, Мазур не обнаружил какого-то особо
искрометного, зажигательного веселья – на его плебейский взгляд, было не скучно
и не весело, в плепорцию, как выражались лет двести назад. Хотя, быть может,
столичные приемы большого света проходили настолько чопорно, что эта
провинциальная вечеринка как раз и казалась буйным карнавалом... Чужому с маху
разобраться трудно.
Человек пятьдесят обоего пола степенно перемещались на
огромной лужайке, освещенной фонарями и гирляндами цветных лампочек, словно
иллюстрируя собой неспешное броуновское движение. Под деревьями, в отдалении,
жарко светился квадрат углей, над которым прислуга старательно вертела парочку
упитанных тельцов, и любому, кто туда забредал, откраивали выбранный ломоть на серебряную
тарелку. Выглядело крайне аппетитно, но Мазур туда не пошел – опасался, что не
сможет светски управиться с огромным бифштексом, или на себя накапает, или, что
похуже, на соседа. У других это получалось удивительно ловко, но Мазур примерно
представлял, какая за этим стоит практика, и мнимой легкостью не обольщался.
Благо можно было подсесть к дюжине столов, расставленных в
художественном беспорядке, моментально появлялся официант в белом смокинге и
порхал вокруг. Выбрав стол, где не было ни единой живой души – чтобы не
выставить себя на посмешище не столь уж утонченными манерами, – Мазур
перехватил того-сего и почувствовал себя веселее. По крайней мере, он хотя бы
знал, что начинать следует с крайних ножей и вилок.
Увы, одиночество продлилось недолго – к нему подсел нестарый
благообразный сеньор, обрадованный случаю покалякать о военном флоте. Изрядно
поддавший светский лев, как выяснилось, ни во флоте, ни в армии никогда не
служил, но недостаток личного опыта возмещал платонической любовью, выражавшейся
в собирании всевозможных коллекций. Держался он столь непринужденно, что Мазур
поначалу даже заподозрил собеседника в голубеньких пассивных потугах, но
довольно быстро уяснил, что это попросту предельно эксцентричный светский
бездельник, должно быть, всех уже измучивший своим хобби и потому воспрянувший
духом при появлении свежей жертвы. За каких-то четверть часа на Мазура
низверглась целая Ниагара неизвестных доселе фактов, курьезов и подробнейших
сведений о забытых ныне военных кораблях: от дрейковской «Золотой лани» и
незадачливого фрегата «Ваза» до чилийского броненосца «Бланко Энкалада», более
ста лет назад вошедшего в историю исключительно потому, что он оказался первым
броненосцем, потопленным в Латинской Америке с помощью торпеды. Он даже подарил
Мазуру настоящую пуговицу от военно-морского мундира Германской империи – с
кайзеровской короной, лентой и якорем. Сначала это было интересно, но потом
стало надоедать, поскольку все более хмелевший собеседник откровенно пытался
объять необъятное. В самые сжатые сроки Мазур ускользнул, притворившись, будто
кто-то его зовет, быстренько замешался в толпу и пробрался подальше.
Сначала он чувствовал себя немного неловко в черной тужурке
с нашивками коммодора и якорями на рукавах, но потом убедился, что ни у кого
этот наряд недоумения не вызывает. Если на него и таращились с любопытством, то
исключительно из-за того, что донья Эстебания представила его этакой помесью
Джеймса Бонда с Рэмбо и, разумеется, не умолчала о его роли в недавнем
уничтожении Тиль-кары – изъясняясь недомолвками, конечно, но так, что все было
ясно любому мало-мальски сообразительному слушателю. С большим подъемом
встретили трудящиеся, как говорится. Братцы Гарай, выскочки и парвеню, ничьей
любовью не пользовались – Мазур втихомолку подозревал, что дело тут не в
высоком моральном облике и законопослушности окрестных помещиков, а в
вульгарной спеси старых родов. Циничный Кацуба мельком заметил, что, очень
может быть, кто-то из присутствующих как раз и займет место Гараев в некоем
явственно припахивающем бизнесе – разумеется, ведя дела как раз с присущим
истинному кабальеро деликатным изяществом, которого выскочки напрочь лишены...
По этой причине – активнейшем участии в наказании нуворишей
– Мазура даже пообещал наградить орденом некий седовласый идальго, оказавшийся
ни много ни мало приближенным претендента на бразильский престол дона Дуарте
Браганца (как с изумлением узнал Мазур – по совместительству председателя
Общества российско-португальской дружбы). Даже старательно записал имя и
фамилию русского коммодора. Мазур, конечно, не стал говорить благожелательному
старичку, что отправленная на эту фамилию в Россию награда никогда не найдет
героя...
«Беда с этими иностранными регалиями, право», – подумал
он, бочком-бочком отодвигаясь от сеньора, имевшего полное право награждать
орденами давным-давно отмененной Бразильской империи. Из тех орденов, что у
Мазура были, ровно пять пришлось закинуть подальше в ящик стола, поскольку их
отменили новые правительства разных экзотических стран, куда его заносило...
Что хорошо, здесь без труда можно было затеряться в толпе, в
крайнем случае попросту бродя с мизантропическим видом на периферии вечеринки.
К некоторому удивлению он обнаружил, что проспавшаяся Лара, трудами хозяйки
наряженная в черное вечернее платье, чувствует себя здесь как рыба в воде –
немного оттаяв, на хорошем английском болтает с новыми знакомыми и при этом
ухитряется ничуть не выглядеть инородным телом: полнейшее впечатление, что для
нее подобные приемы ничего нового и не представляют. Попозже, правда, она
немного перебрала и стала откровенно вешаться на шею какому-то молодому мачо с
квадратной челюстью, но и здесь, по сравнению с парочкой столь же молодых
гостей, она не выглядела белой вороной. В конце концов она со своим кавалером,
стараясь перемещаться понезаметнее, ускользнула в сторону старого особняка (их
тут было два, столетней постройки и более современный). Тенью следовавший за
ней Франсуа поневоле отстал, оглянувшись на Мазура, сплюнул:
– Девочка в своем репертуаре...
– Слушай, кто она все-таки такая? – тихонько спросил
Мазур.
– Наказанье божье, если откровенно. Ты еще не понял?
– Это-то я понял... Ничего мудреного.
Франсуа с простецкой улыбкой развел руками. Ясно было, что
просить у него более конкретных сведений – бесполезно. Крайне неприятный тип,
но профессионал, этого у него не отнять...
