– Ты просто чудо, – сказала Ольга. – По-моему, я
тебя люблю как раз за неповторимость ситуации: всегда мечтала, как любая
женщина, чтобы у ее ног оказался такой, т а к о й мужчина... И чтобы он при
этом, будучи настоящим мужчиной и твоим хозяином, все же оставался у твоих
ног... Чушь несу, а?
– Нет.
– Если ты меня понимаешь, совсем прекрасно. Пресвятая Дева,
неужели сбываются мечты? Супермен, душа у тебя то ли израненная, то ли
просто-напросто совершенно непривычная к н о р м а л ь н о м у течению жизни.
Впрочем, и я – не подарок, так, кажется, у в а с говорится? Надо же, от каких
пустяков зависят любовь и откровенность – просто выпить однажды больше
положен-ного, досыта наслушаться «Малагуэны»... Что?
– Я не хочу, чтобы ты шла с нами до Чукумано. Там может быть
по-настоящему опасно.
– Ну вот, а кто только что обещал не проявлять хозяйских
замашек? Милый, есть вещи, которых я даже от тебя слушать не стану, уж прости.
Ты обязан, я обязана... Хватит. Сейчас ты с меня снимешь это дурацкое платье, и
я тебя буду любить, как самая беспутная роза. Должны же мы, наконец, понять, в
чем разница между невинной и беспутной розой? Нет, медленнее, милый...
Глава 7
Кавалерия из-за холмов
Поздним утром Мазур осторожненько ретировался из покоев
спящей Ольги – чтобы соблюдать видимость светских приличий и не
компрометировать. Как частенько бывает, жизнь с утра казалась особенно унылой и
безнадежной, но долго рассуждать об этом не пришлось – едва он взялся за ручку
своей двери, начищенного медного кошмара, напоминавшего то ли секстан, то ли
старинный маршальский жезл, из-за угла, с верхней площадки лестницы, бесшумно
выдвинулся человек в неизбежном белом костюме. Руки он держал за спиной, и
весьма предусмотрительно – от неожиданности Мазур едва не провел защитный
прием.
– Сеньор коммодор? Вы позволите отнять у вас немного
времени?
– Бога ради, – сказал Мазур. Он здорово не выспался и
мечтал о кофе или парочке часов сна, но, с другой стороны, простой лакей ни за
что не стал бы навязываться, вообще открывать рот, они скользили тенями и в
полном соответствии с версальскими нравами никогда не заговаривали первыми...
– Меня зовут Хименес, сеньор. Имею честь заведовать охраной
– не только этой асиенды, всего, принадлежащего сеньоре...
– Очень приятно, – вяло сказал Мазур.
– Мне крайне неловко беспокоить сеньора коммодора, но не
могли бы мы пройти в канцелярию и поговорить? Я не осмелился бы беспокоить
сеньора коммодора по пустякам...
– Бога ради, – повторил Мазур, от усталости не стараясь
каждый раз подыскивать новые реплики. – Пойдемте. Сдается мне, вы хороший
начальник охраны, потому что я ни разу не видел в пределах досягаемости никого,
напоминавшего по виду охранника...
– Сеньор так любезен...
Шагая с ним рядом, Мазур откровенно разглядывал нежданного
спутника – за пятьдесят, плечи бывшего борца, мощный затылок в складках,
обширная лысина, густые черные усы, что-то неуловимо знакомое в осанке и
повадках...
– Что-нибудь случилось?
– К счастью, пока нет, сеньор...
– Служили в полиции?
– В общем, да, сеньор...
Секундная заминка и некая уклончивость фразы позволили
Мазуру быстро сделать вывод. Нет, конечно, не полиция – вероятнее всего, при
доне Астольфо трудился в ДСТ (эта аббревиатура ничего конкретного не означала,
дон Астольфо попросту вспомнил Муссолини с его ОВРА – название тайной полиции
само по себе должно быть загадочным, добавляя мучительной неопределенности).
Очень возможно, по натуре не садист, махал плеточкой и подключал электроды к
чувствительным местам исключительно оттого, что так велело начальство, за
нерадивость в сих трудах журили, а за усердие полагались медали и лычки. Ну, а
с приходом демократии такие вот шестерки-шестеренки как раз и оказались
крайними, на них и выспались – это генералы, большей частью широкой общественности
вовсе не известные ни по именам, ни в лицо, без малейших неприятностей
соскочили с поезда и пересели в новые кресла. Это мы уже проходили, омбре
Хименес, и не так давно...
Они вышли с парадного крыльца и направились к трехэтажному
дому для прислуги – мало чем, впрочем, уступавшему иной дачке на Рублевском
шоссе. Мазур сразу же заметил двух субъектов в штатском, занявших позиции по
обе стороны от ворот, у стены, так, чтобы их не видно было снаружи. Оба были
вооружены австрийскими «штейрами» с выдвинутыми прикладами, цивильные пиджаки
крест-накрест опоясаны подсумками.
На площадке третьего этажа обнаружился пулемет на треноге –
испанский «сетме-амели» с прищелкнутым коробом на двести патронов. Рядом
выжидательно торчал еще один штатский. Мазур невольно остановился, подошел
вплотную к окну и оценил грамотно выбранную позицию: отсюда можно надежно
прикрыть подступы к воротам и долго не подпускать нападающих, а чтобы
прорваться внутрь, не обойтись без гранатометов или легких пушек – по расчетам,
впрочем, не дадут подойти близко...
– В противоположном конце здания – еще один пулемет,
а? – спросил Мазур.
– Сразу видно профессионала, сеньор. Конечно, там второй.
Сюрпризов для незваных гостей у нас хватает, увы, это не всегда снимает остроту
проблемы... Можно предложить вам кофе?
– С полным удовольствием, – обрадовался Мазур, проходя
в спартански обставленный кабинет.
– Я заранее распорядился приготовить... Прошу. –
Хименес уселся напротив, терпеливо подождал, пока Мазур опустошит чашку, тут же
налил ему вторую. – Сеньор коммодор, я оказался в щекотливейшем положении,
можно сказать, я себя полностью предоставляю вашему благорасположению...
С минуту поломав голову над самым предпочтительным стилем
разговора, Мазур выбрал тот, к какому его собеседник должен быть привычен с
давних пор, – холодно посмотрел на усатого и сказал чеканно, почти грубо:
– Любезный Хименес, я как-никак не воспитанница школы святой
Терезы. Через месяц будет двадцать семь лет, как надел погоны... Бросьте
дипломатические обороты и говорите прямо: как, кто, почему и где. Ясно?
– Ясно, сеньор! – с некоторым облегчением воскликнул
Хименес. – Еще раз простите, мне впервые приходится вести с гостем, старым
знакомым хозяйки, т а к о й разговор... Короче говоря, не стану читать вам
лекцию о нашей системе безопасности, скажу лишь, что налажена она неплохо.
Времена все еще сложные, и до полного покоя далеко... Поэтому чем только ни
приходится заниматься...
– Короче, – сказал Мазур.
– У меня здесь хорошая аппаратура, позволяющая в том числе и
прослушивать разговоры с мобильных телефонов гостей... боже упаси, не
подумайте, что я рискнул бы подслушивать их в апартаментах, но вот о чем они
говорят с внешним миром, я считаю необходимым знать. Бывали прецеденты, лишь
укрепляющие меня в мысли, что поступаю правильно. Сегодня, примерно в семь
часов сорок минут утра, один из гостей сделал довольно странный, по моему
мнению, звонок, носивший скорее характер д о к л а д а. Звонивший сообщил, что
«те, кто вас интересует», внезапно объявились в Куэстра-дель-Камири – правда, с
ними еще некий чернокожий и некая блондинка. «Довольно недвусмысленно было
заявлено всем присутствующим, что именно эти люди прошедшей ночью напали на
Тилькару». Своего собеседника звонивший один раз назвал по имени –
Пабло, – на что тот крайне раздраженно напомнил о прошлых наставлениях и
необходимости соблюдать крайнюю осторожность. Сказал, что это очень интересно,
что он примет нужные меры, и велел смотреть в оба. Я дал бы вам послушать
запись, но уже знаю, что испанским вы не владеете... Это вас интересует, сеньор
коммодор?
