– Все-таки ты безнадежно старомоден, – вздохнула Ольга,
не отрываясь от романа. – На дворе, позволь напомнить, двадцатый век,
собственно, уже почти что двадцать первый, к тому же, смею тебя заверить,
барышни из общества и сто лет назад были прекрасно информированы насчет вещей,
о которых в обществе не говорят. Надо бы тебе прочитать записки графини
Сильвитуш – была такая фрейлина при дворе последнего бразильского императора...
Просто считалось, что юные сеньориты предельно наивны и закоснели в непорочном
невежестве, – вот они и не старались никого разубеждать... А вообще ты
роковым образом действуешь на мою нравственность. Отец, увидев меня в таком вот
местечке, собственноручно пристрелил бы, а о дедушке я и думать боюсь...
– Наоборот, следует гордиться, – сказал Мазур.
– Это чем это?
– Да тем, что ты здесь – единственная особа, которой утром
не суют под подушку деньги...
– Вот еще! Проститутки тоже, надо полагать, влюблялись и не
всегда брали деньги...
– Это ты из романов вычитала?
– Ну, вообще-то да... – призналась Ольга. Отложила
роман, перевернулась на спину и приняла позу, исполненную на сей раз уже
умышленной эротики. – Гордиться следует другим: я, наверное, самая
неискушенная из тех, что ублажали мужчин на этой вековой постели... Как
думаешь? По сравнению с профессионалками...
Она смотрела невиннейшим взглядом, но парой небрежных, якобы
случайных движений привела футболку в такое состояние, что скудная одежка
частью обтягивала, а частью не скрывала. Мазур, поняв это совершенно правильно,
встал из-за стола.
И выругался про себя вовсе уж вульгарно, услышав тройной
стук Кацубы. Ольга живехонько приняла вполне пристойную позу, Мазур, все еще ругаясь,
поплелся открывать.
Подполковник распространял флюиды удрученности на десять
метров вокруг, даже не стоило спрашивать об исходе его вылазки. Он прошел к
столу, осторожно отставил двумя пальцами жестяночку с ружейным маслом, положил
свою шляпу подальше, чтобы не испачкать. Глядя в стол, пожал плечами:
– Ничего. Отыскал шустрого парнишку, дал ему денег и послал
справиться, нет ли груза на имя коммодора Савельева или мое. Шустрик вернулся
ни с чем. Никто и не слышал о таких грузах. Хорошо еще, за ним не следили на
обратном пути, уж в этом-то можно быть уверенным...
– Ну, давайте откроем военный совет, – предложила
Ольга, спрыгивая с постели. – Мне накинуть что-нибудь более
благопристойное, или вас такое зрелище не смущает?
– Ничуть, – вяло сказал Кацуба. – Вот уж что мне
не свойственно, так это пуританство, и вообще, как выразился в схожей ситуации
товарищ Сталин, тут остается только завидовать... – У него был голос
смертельно уставшего человека. – Но без всяких комплексов, так что можете
даже ногу на ногу положить, а не сидеть, как школьница в классе, мне все
равно...
Ольга незамедлительно положила ногу на ногу и
поинтересовалась не без скрытой подначки:
– А вы, часом, Михаил, не... как бы это...
– Да нормальный я, нормальный, – тем же бесцветным
голосом отозвался Кацуба. – Просто, во-первых, лишен глупой привычки
облизываться на чужое, а во-вторых, у каждого свой стиль, я лично предпочитаю,
чтобы мои нехитрые удовольствия были покрыты мраком... Это, конечно, вам не в
упрек... А так – нормальный.
– Господи, да я же шутила!
– Я понял, Ольга...
Пожалуй, т а к и м Мазур напарника еще не видел.
– Итак... – сказала Ольга. – Давайте я сначала
выскажу свои дилетантские, женские соображения, а потом вы, как полагается,
поправите глупую девчонку... Конечная цель экспедиции вам была известна
заранее, с этим никаких сложностей и забот. Деньги? У меня их еще много, а у
вас?
– Тоже, – сказал Мазур.
– Значит, и это – не проблема. Оружие? Его у нас столько,
что можно открывать оружейную лавочку. – Она кивнула в сторону высокого
шкафа, куда спрятали объемистую тяжеленную сумку. – Преследования со
стороны властей – это не про нас, с этой стороны все гладко. Нас заботит лишь
возможное нелегальное преследование со стороны конкурентов, признаков коего мы
пока что не выявили. И еще – отсутствие снаряжения. В чем конкретно загвоздка?
Нужны акваланги?
– Собственно, один акваланг, – сказал Мазур. –
Надежный, с заряженными баллонами.
– И все? И только? Влад, я от тебя без ума, но вот сейчас
такое впечатление, что мыслительные способности ты на время спрятал в шкаф
вместе с оружием, уж извини... В Барралоче можно достать многое. В том числе,
уверена, и акваланги.
– Да думал я об этом, – сказал Мазур. – Видишь ли,
мы люди военные и привыкли жить по регламенту. Ждали груза, пока была надежда.
– А сейчас ее не осталось?
– Не знаю, – сказал он. – Можно подождать еще.
– Послушайте, сеньоры военные, а может, хватит вам
полагаться на регламенты? Конкуренты, я уверена, не дремлют. Да не сидите вы с
такими загадочными физиономиями! Как дети... Коли уж я знаю, что вам необходимо
извлечь из озера какую-то аппаратуру – детали мне неинтересны, не мое
дело, – логично будет сделать следующий ход и предположить, что к тому же
самому могут стремиться конкуренты. Я права?
Мазур нехотя кивнул: в самом деле, не было смысла играть,
ничего страшного, что она знает п о ч т и все, главное, не подозревает о с у т
и. Самое смешное в данной ситуации – мы ей, собственно говоря, нисколечко не
врем. Как там у Сименона? Судья не солгал, ибо судьи не смеют лгать, но он не
сказал всей правды... Так и мы – мы ей попросту не все сказали, а это облегчает
душу от греха лицедейства, думается...
– Ну вот... – сказала Ольга. – Как вы думаете,
конкуренты уже могли т у д а отправиться?
– Возможно, – сказал Кацуба.
– Кто они? Местные? Иностранцы?
– А собственно, какая разница? Или я не прав?
– Ну что вы, Михаил, – заверила Ольга. – Вы,
безусловно, правы. В нашей экспедиции я представляю интересы своего шефа, а
потому мне безразлично, кто именно играет против... Все одинаково отвратны.
Поставим вопрос несколько иначе: если вы там столкнетесь, на озерах, к чему это
приведет?
– К хорошей драке, – помолчав, признался Мазур. –
Именно потому тебе и нельзя с нами на Ирупану. Вряд ли они будут настолько
галантны, что не станут резать девушке глотку...
– Ну, между прочим, ты уже имел случай убедиться, как эта
девушка умеет стрелять, вообще вести себя в экстремальных ситуациях... Поэтому
вопрос, иду ли я с вами, не дискутируется и не голосуется. Иду. И очень тебя
прошу, не вздумай возвращаться к дискуссии... У меня категорическое поручение,
и я обязана его выполнить. Любые возражения не принимаются. Ну, сняли этот
нюанс с повестки дня? Отлично... Поскольку наш противник пока что не дает о
себе знать, остается одна проблема – акваланг. Можно сидеть здесь в
относительном комфорте, ожидая вашего груза. Но не пора ли самим взяться за
дело?
