Когда они вернулись и выбрались из грузовика, Джека удивило то, что Лиззи не поспешила зайти в дом. Вместо этого она подошла к забору и, положив руки на верхнюю перекладину, окинула взглядом равнину.
Солнце уже было низко на западе и придавало небу розоватый оттенок, прохладный бриз ерошил траву. Лиззи в голубых джинсах и полосатой рубашке отлично вписывалась в эту картину. Ее лицо, обрамленное выбившимися из прически темными прядями, казалось задумчивым.
Не удержавшись, Джек подошел к ней.
– Я бы многое отдал, чтобы узнать, о чем вы сейчас думаете, – произнес он.
– Я думаю о том, как здесь спокойно. – Подняв взгляд к розоватому небу, она глубоко вдохнула. – Особенно сейчас, в это время суток. Свет такой мягкий, и вокруг так красиво.
– Если ты не можешь расслабиться здесь, то не расслабишься нигде.
Лиззи печально улыбнулась:
– Вы так спокойны, потому что здесь живете? Здесь все такие?
– Не все. Мой отец не был таким.
– Я давно хотела спросить вас о вашей семье. У вас есть братья или сестры?
– Нет. – Джек облокотился о перекладину рядом с ней. – Я был единственным ребенком в семье. Мои родители разошлись много лет назад. Мать переехала в Мельбурн к своей сестре, а отец умер полгода спустя от сердечного приступа.
– Мне очень жаль.
Джек небрежно пожал плечами:
– Мама снова вышла замуж и очень счастлива.
– А вы остались здесь и стали работать на Кейт?
– Да, в конечном итоге я оказался здесь, но изначально у меня были совсем другие планы. – Он перевел взгляд с Лиззи на птицу, кружащуюся над ними. – У моих родителей была скотоводческая ферма, почти такая же большая, как «Саванна».
Лиззи повернулась к нему лицом. Ее глаза были полны сочувствия.
– Я не покажусь вам очень назойливой, если поинтересуюсь, что случилось?
– Мы потеряли ее благодаря моему тупоголовому папаше. – Джек поморщился. – Он спорил со всеми – с местным советом, аукционистами, соседями, управляющими банков. Проигнорировав совет своего бухгалтера, он вложил деньги в акции фондовой биржи и все потерял. Банк попытался отказать ему в праве выкупа закладной на ферму, но он отчаянно сопротивлялся, споря со всеми.
– На него подали в суд?
Джек кивнул:
– Судебный процесс тянулся целую вечность, но мой отец отказывался идти на компромисс. Он был упрям как осел. В конце концов мы потеряли землю.
– Должно быть, вам и вашей матери было очень тяжело, – мягко произнесла Лиззи.
– Это стало последней каплей, положившей конец их браку. – Он поджал губы. – Отец умер через полгода, злой на весь белый свет.
Это была очень печальная история. Лиззи пожалела о том, что завела разговор о его семье. Глаза Джека потеряли свой обычный озорной блеск, их взгляд стал затравленным, словно призраки прошлого все еще преследовали его.
Определенно было настоящим чудом, что он пережил трудные времена, не утратив своего жизнелюбия и оптимизма. Интересно, как дорого ему это обошлось?
– По крайней мере, вы знаете, что вы совсем не похожи на вашего отца, Джек.
– Я очень на это надеюсь. Я лез из кожи вон, чтобы доказать себе и всему миру, что не такой, как он.
– И таким образом оказались на ферме Кейт? – предположила Лиззи, чтобы сменить тему.
– Да, я пришел сюда, когда после смерти мужа у Кейт возникли серьезные проблемы. Крупные землевладельцы пытались ее запугать, чтобы она продала свою ферму за бесценок.
– Но вам удалось ей помочь?
– Мне пришлось. – Он небрежно пожал плечами. – Кейт кажется крепким орешком, но тогда она была горюющей вдовой и не могла в одиночку бороться с этими мерзавцами.
Когда наступила темнота и они направились к дому, Лиззи задумалась над словами Джека. Все-таки он был славным парнем. Он с виду был добродушным и беспечным, но его было нелегко сломить. Он это доказал, когда помог Кейт.
Все же он предпочел остаться здесь, в глуши, где единственными источниками неприятностей были колебания на фондовом рынке и погода.
Этот образ жизни отлично ему подходил. Он бы возненавидел суету большого города, и Лиззи в сотый раз похвалила себя за то, что вчера не позволила ему ее поцеловать.
Легкое сожаление, точившее ее изнутри, со временем пройдет, не так ли?
– Вы можете приготовить стейк с кровью, – сказала Лиззи за обедом.
Джек одарил ее одной из своих фирменных улыбок:
– Надеюсь, вы его любите. Мой кулинарный репертуар весьма ограничен.
– Не имеет значения. Мой тоже, – призналась она.
Стейк получился отличный. Джек подал его с помидорами, редисом и листьями салата.
За ужином они почти не разговаривали. Лиззи подумала, что Джек, возможно, жалеет о том, что так много рассказал о своей семье. Он не выглядел расстроенным, но, возможно, он просто хорошо умел скрывать свои чувства за внешней веселостью.
А может, она слишком много о нем думает?
– Не хотите мороженое на десерт? – спросил он, убирая со стола.
– Нет, я не буду десерт.
Лиззи похлопала себя по животу, который заметно округлился.
– Оно с ванилью и шоколадом.
Джек озорно подмигнул ей, открывая дверцу холодильника.
У нее потекли слюнки, но она заставила себя покачать головой:
– Нет, мне не следует его есть.
– Вы много теряете.
Конечно. Ему не нужно было считать калории. Их избыток компенсировался физическим трудом.
Наблюдая за тем, как Джек наполняет свою миску мороженым, она сложила руки на груди и устояла перед искушением облизать губы. К ее удивлению, вернувшись за стол, он протянул ей ложку.
– Если вы передумаете, буду рад с вами поделиться.
Его зеленые глаза улыбались.
Поделиться?
Это было смешно, но она испытала такое облегчение, когда он снова повеселел. И в конце концов, какой вред может быть от одной ложки десерта? Немного помедлив, Лиззи протянула руку с ложкой и зачерпнула мороженого из миски Джека. Оно было холодным, сладким и жирным.
– Вкусно, правда? – спросил Джек, пододвигая к ней лакомство.
– М-м-м…
Она снова запустила ложку в миску.
– Все же, наверное, оно не такое вкусное, как итальянское джелато.
– Я бы сказала, каждое из них хорошо по-своему.
Джек ухмыльнулся:
– Я думал, вы отдаете предпочтение всему итальянскому.
– Почему я должна это делать? Я наполовину австралийка. Мой отец родом из Австралии.
