Конюшня в «Саутерн-Кросс» располагалась на возвышении, отсюда было хорошо видно, как клубится туман в небольшой лощине, по которой пробегал ручей. Скоро солнце рассеет туман, вон оно уже поднимается огненным шаром на востоке.
Его желтые лучи, пробиваясь сквозь листву старого эвкалипта, залили теплым светом конюшню и двор. Сара вдохнула полной грудью свежий утренний воздух и приказала себе успокоиться. Напрасно. Она страшно боялась, что, даже если откроет Рейду правду об его отце, этого все равно будет недостаточно. А если он, уже зная все, попросит ее уйти, ее сердце разлетится на мелкие осколки.
Сара положила седло на спину лошади и погладила ее по шее. Дженни была спокойна; пора отправляться в путь.
Сара затянула подпруги и, взяв в руки повод, уже готова была влезть в седло, когда до ее ушей донеслись какие-то звуки. Это был стук копыт.
Все ее спокойствие испарилось. Сара бросила Дженни и побежала к изгороди. Облокотившись на жердь, она прищурилась, вглядываясь вдаль.
Появившиеся из тумана лошадь и всадник были сначала лишь темным силуэтом, но, когда они приблизились, Сара узнала Рейда.
Ее словно пронзило молнией.
Рейд скакал галопом на вороном коне вверх по травянистому склону, и от счастья Саре захотелось плакать.
Сердце в груди забилось часто-часто, внезапно ее обуял страх. Почему он вернулся?
Подъехав к изгороди, Рейд увидел Сару. Конь стал как вкопанный, а всадник застыл в седле, удивленно глядя на молодую женщину, отчего ее сердце подпрыгнуло и провалилось куда-то вниз.
— Сара.
На его глаза падала тень от широкополой шляпы, и было непонятно, в каком он настроении, но его губы не улыбались. Сара попыталась произнести «Доброе утро», но из горла не вырвалось ни звука. Господи, помоги. Напряжение было просто невыносимым.
— Вот так сюрприз, — сказал Рейд. — Зачем ты оседлала Дженни? Куда собралась?
Казалось, ему неприятно ее видеть. Он сжал кулаки, и Сара приготовилась к очередной стычке.
— Джесси попросила меня съездить за тобой в пещеру.
— Джесси? — Его грудь поднималась и опускалась, но на лице не было улыбки — ничего, что давало бы хоть какую-то надежду. — А с чего вдруг она решила побеспокоить тебя?
— Не сердись на нее, Рейд. Все в порядке. Я… я сама предложила ей свою помощь.
Рейд качнул головой.
— Я же говорил ей, что со мной все хорошо.
— Она… — Сара запнулась. — У нее важная информация для тебя. То есть у Флоры.
Рейд спешился и привязал повод к столбу изгороди, глядя на Сару все с тем же непонятным выражением.
Его рубашка была измята — судя по всему, он спал не раздеваясь. Джинсы, старые, потертые, были в красной пыли и продрались на коленях, подбородок зарос двухдневной щетиной. Саре он, вот такой, показался еще желаннее.
Но все оказалось еще тяжелее, чем она себе представляла. Она рисовала себе такую картину их встречи с Рейдом: они сидят на берегу тихой заводи, вокруг тишина, а она пересказывает ему историю Флоры. Но он приехал домой, так что разумнее всего просто отослать его к матери.
Рейд подошел к ней, его губы изогнулись в некоем подобии улыбки. Сняв шляпу, он накинул ее на столб и бессознательно взъерошил рукой примятые волосы.
— Ты избавила меня от поездки в город, — неожиданно произнес он.
— Правда?
Рейд медленно кивнул головой и устремил на нее долгий взгляд. Они стояли по разные стороны изгороди, впившись глазами друг в друга. Что-то новое светилось в серебристой глубине его глаз, что-то, чего Сара не могла понять.
— Ты тоже избавил меня от долгой поездки к пещере, — вымолвила она и замолчала, чтобы облизать пересохшие губы.
Рейд кивнул, и на его лице появилась улыбка.
— Стой где стоишь, — внезапно произнес он приказным тоном и ловко перемахнул через изгородь, приземлившись рядом с ней. — Мне до сих пор не верится, что ты здесь, — сказал он, беря ее за руку. — После всего, что я тебе сделал.
Неожиданные слова и мягкое прикосновение застали Сару врасплох.
— Я… мне самой не верится, что я до сих пор здесь. Считай меня упрямицей.
Она заглянула в его глаза и увидела в них столько страсти, что у нее захватило дух.
— Это я был последним упрямцем. — Он потянулся к ее второй руке. — Я собирался ехать в город, чтобы сказать тебе что-то важное.
Сара, ошеломленная и растерянная, не знала, что делать и как себя вести.
— Флора со своим сообщением может подождать, — сказал Рейд.
— Это прекрасная новость про…
— Она подождет, Сара. Сначала я сообщу тебе свою новость.
Рейд сказал это таким решительным тоном, что Сара умолкла. Он сложил вместе ее ладони и прижал к своей груди. Сара почувствовала, что его сердце бьется так же часто, как и ее собственное.
— Что ты хотел мне сказать?
— Я очень тебя люблю.
Ох, Рейд.
Она так долго ждала этих слов, что теперь смогла лишь прижаться к нему, теребя его рубашку дрожащими пальцами и глотая слезы.
— Я люблю тебя, Сара. Я так давно тебя люблю, что уже не могу и вспомнить, когда я тебя не любил.
Сара была так потрясена этим взрывом чувств, что не могла говорить. Ей хотелось сказать ему, что он сделал ее счастливой, но все, что она смогла, — это кивнуть и улыбнуться сквозь слезы, которые хлынули из ее глаз.
— Ты можешь простить меня за то, что я был таким глупым и отрицал очевидное?
Сара снова кивнула.
— Ты понимаешь, как я боялся испортить тебе жизнь?
Сара сжала губы, удерживая рвущиеся наружу рыдания.
Рейд схватил ее в охапку и расцеловал в мокрые щеки.
— Прости меня, Сара. Мы могли все эти годы быть вместе, растить детей.
Детей? У Сары вырвался негромкий вскрик. Господи, надо взять себя в руки. Глубоко вздохнув, она заставила себя успокоиться. Вытерев слезы, Сара подняла голову.
— Это надо же, порчу такой романтический момент рыданиями. Я не должна плакать.
Рейд усмехнулся.
— Поверь мне, любовь моя, твое прелестное дрожащее тело, прижавшееся ко мне, кажется мне верхом романтичности. Можешь плакать, когда ты со мной, сколько хочешь и когда хочешь. — Он еще теснее прижал ее к себе. — Но только когда ты со мной, Сара. Черт возьми, как подумаю, сколько горя я тебе причинил… чуть не потерял тебя совсем… меня тоже тянет заплакать.
Внезапно Рейд подался назад и посмотрел на нее с беспокойством.
— Ты обязательно должна уехать? Понимаю, что не имею права ни о чем просить, но я просто не переживу, если ты уедешь. Я не могу тебя отпустить.
