Через пятнадцать минут шеф снова ее вызвал.
— Я попросил вас уйти домой, — сказал он раздраженно, — вы
что, не слышали меня?
— Слышала, — проблеяла Варвара.
— Ну так идите!.. — крикнул шеф и отключился. Пришлось идти.
— Лара, — заискивающе сказала Варвара, нацепив Димкину
куртку. Илария посмотрела с удивлением. Куртка была недешевая и странным
образом меняла пухлощекую секретаршу. — Пожалуйста, посмотрите, чтобы бумаги
остались на месте. Владислава…
— Владислава ничего не сделает с вашими бумагами! Что вы на
самом деле! Ладочка, Лада! — позвала она, и на зов явилась Ладочка в крошечной
черной юбочке и черной же кофточке-декольте, обтянувшей стройное тело так туго,
что бюст от ужины даже несколько подпирало кверху. Впрочем, очевидно, так и
задумывалось.
Варвара покраснела.
Дура.
— Лада, пообещай Варварочке, что не тронешь ее бумаги. Она
волнуется.
Прямо на Варвариных глазах Владислава из нейтральной державы
превратилась в активно-враждебную. Вот каким первоклассным снайпером была
Илария.
— А что? — еще чуть-чуть выставив и без того невозможной
красоты бюст, спросила Владислава сексуальным контральто. — Я что-то делаю с
ейными бумагами?
Это она всегда так говорила — ихний, ейный. Это ее так в
школе научили.
— Нет, нет, — заторопилась Варвара, — все в порядке, просто
в прошлый раз вы куда-то сетку вещания переложили. Альберт Анатольевич меня
спрашивает, а я не знаю, где она…
Владислава фыркнула, задержала взгляд на новой куртке —
Димкиной! — тряхнула платиновыми локонами в стиле Памелы Андерсен и убралась на
кухню.
Кухня у шефа тоже была. Стиль назывался «Домино» — черное на
черном, белое на белом.
Тут «Домино». Там «гнездышко ржанки».
Зачем же ее так спешно отправляют в Карловы Вары? Зачем?! И
почему именно туда? И что в конверте, который она должна отнести на улицу
Московскую? Может, и вправду какой-нибудь криминал?
Сейчас она приедет домой и все расскажет Димке.
Вот как ей повезло — к ней сегодня утром из Америки прилетел
старый друг, и она может разговаривать с ним сколько угодно, не опасаясь, что
ему надоест или что ляпнет какую-нибудь глупость. Он старый друг, он простит ей
любые глупости, и правильно все поймет, и посоветует что-нибудь умное, он
всегда был умнее всех и, уж конечно, умнее Варвары.
Если только ей удастся его разбудить.
Она шла от троллейбусной остановки к своему громадному
темному дому с натыканными семечками желтых окон и улыбалась.
Конечно, он спит. Он так долго летел, столько часовых поясов
пересек, что спать, наверное, будет до завтра. У невыездной — еще в недавнем
прошлом! — Варвары было несколько «доколумбовское» представление о мире.
Америка представлялась ей лежащей за океанами — пенные валы, белые гребни,
созвездие Гончих Псов, скрип мачт, тугие щелчки полотняных парусов, бородатый
кок-негодяй, крадущийся ночью по палубе, чтобы насолить молодому капитану и
вместо Вальпараисо загнать его, бедолагу, в гнусные африканские болота, в
которых засели гнусные африканские работорговцы.
Все еще улыбаясь, Варвара вышла из лифта и обнаружила, что
хлипкая коридорная дверца — волнистое матовое стекло, правый уголок выбит —
почему-то открыта. Соседка следила за этой дверью во все глаза — в коридоре
стояли банки, бесценные банки, прикрытые старым одеялом и пронумерованные, чтоб
не сперли!
Варвара вошла в узкий коридорчик и хорошенько захлопнула за
собой дверь. Дверь бахнулась о косяк и снова медленно отворилась. Варвара опять
ее захлопнула, переложив в другую руку пакет с хлебом и молоком. Дверь не
закрылась.
Да что это такое, почему она не может дверь закрыть?!
И тут она догадалась посмотреть.
Язычок замка был прихвачен синей изоляционной лентой.
Что за ерунда?!
Может, сосед выносил что-нибудь и прихватил язычок, чтобы
дверь не закрылась?
Варвара нетерпеливо отодрала ленту, посмотрела на свою дверь
и замерла.
Дверь была открыта.
Сквозняк легонько покачивал ее — туда-сюда. За дверью была
чернильная тьма.
Димка? Ушел и не смог закрыть? Оставил по американской
привычке квартиру открытой?
Лоб взмок. Варвара вытерла его рукавом куртки.
— Димка, — позвала она в темный проем, — ты спишь? Дима!!
Коридорную дверь дернуло сквозняком, клацнул защелкнувшийся,
наконец, замок. Варвара вздрогнула.
— Димка!! — Цепляясь пакетом, она пролезла в свою квартиру и
привычно нащупала выключатель на правой стене.
Свет вспыхнул и разогнал чернильную тьму.
— Ди-им!
Он лежал на полу — странно, что она о него не споткнулась.
Нога у него была неудобно вывернута, а волосы показались Варваре
странно-темными. Еще утром у него были прямые светлые волосы. Она присела и
потрогала темное у него на голове. И посмотрела на свою руку.
Темное оказалось красным. На волосах у Димки была кровь.
* * *
Таня приехала минут через сорок.
— В чем дело? — строго спросила она своим самым «докторским»
голосом и таким же, очень «докторским», движением сняла шапку и шубейку. — Что
случилось?
— Не знаю, — ответила Варвара, и губы у нее затряслись.
Таня взглянула искоса и, не разуваясь, прошла в ванную.
Зажегся свет, зашумела вода.
— Я не знаю, что случилось! Я приехала, а он лежит. Прямо…
здесь. И весь в крови. Я думала, он у… умер.
— Он не умер? — спросила Танька из ванной.
— Я стала звонить в «Скорую». Я звонила полчаса. А мне
сказали — какой номер страхового полиса? У него нет страхового полиса. У него
полис есть в Америке. Тогда, говорят, пусть в Америке и лечится, а мы не
приедем. Танька, я умоляла, я просила, я обещала заплатить!.. А мне говорят —
проспитесь, девушка. И ухажер ваш пусть проспится тоже.
— Прекрати, — приказала Таня, услышав в голосе Варвары
неконтролируемое повизгивание, — сначала я его посмотрю, и только потом ты закатишь
истерику.
— Танька, — как в бреду продолжала Варвара, — он лежал в…
крови. В темноте. У него волосы потемнели. От крови. Я не могла понять, дышит
он или нет. Димка! Я не могла понять, жив он или умер, а они сказали — полис.
Если нет полиса, мы на вас даже время тратить не будем. У нас бензин казенный.
Хоть сдохните вы все.
