«Ты никогда не мог за себя постоять, — где-то совсем близко
сказала мать, — просто удивительно!»
— Пейте! Вы слышите меня?! Пейте, ну!!
Оказалось, что голова осталась на месте. По крайней мере, с
ее помощью ему удалось попить какой-то гадости из широкой белой кружки. Гадость
пробила дыру в песке, забившем его горло, и стало можно вздохнуть.
— Что еще за танцы, — произнес сердитый женский голос, —
сначала он вскакивает как ошпаренный, потом в обморок валится! Варвара,
подержи.
Что-то происходило вокруг него, и он открыл глаза.
— Ну вот что, — в лицо ему сказала сердитая молодая женщина,
— мне надо сделать пару стежков на вашей драгоценной голове. Обезболивающее у
меня очень… условное. Я, конечно, побрызгаю, но чудес не ждите. Придется
терпеть.
— Я готов.
Таня фыркнула.
— Или связать вас? — с сомнением спросила она и посмотрела
на его руки, как будто и вправду собиралась связать. — Варвара, давай его
привяжем. Ну хоть к стулу, что ли.
— Не надо меня привязывать, — пробормотал Димка. — Это
какое-то сексуальное извращение.
— И не мечтайте даже.
Он бы обязательно покраснел, если бы мог.
— Правда, не надо меня привязывать. Я постараюсь вам не
мешать.
— Если вы будете мне мешать, я сама дам вам по голове.
Варвара, держи его за руки.
Потом стало очень больно, и это было долго. Он дышал с
присвистом, и ему было стыдно, что он так дышит, как будто специально. Лицо и
спина были совсем мокрыми от пота. Мокрыми и холодными.
— Отлично, — сказала Таня. Звякнули какие-то пыточные
железки. — Ковбой Мальборо. Можете расслабиться.
Он раздвинул стиснутые челюсти и немножко подышал, стараясь,
чтобы это было без позорного свиста.
— Хороший мальчик, — похвалила Таня, — хоть и скотовод.
— Я физик, — пробормотал он. Ее бесцеремонность и навязчивое
желание сделать из него скотовода внезапно стали раздражать.
— Ну физик. Варвара, это можно убирать. А это оставь. И
чайник поставь!
Димка вдруг понял, что больше всего на свете хочет чаю.
Очень горячего, очень крепкого и очень сладкого чаю. Семь кружек. Горло опять
стиснуло — так хотелось чаю.
Наверное, он сказал это вслух, потому что Варвара вдруг
жалостливо проговорила:
— Сейчас, Димочка, миленький. Сейчас, только вскипит.
На кухне, пока Танька мыла свои инструменты, она осторожно
спросила:
— Тань, что мне теперь с ним делать-то? К родителям в таком
виде нельзя. Лидию Владимировну инфаркт хватит.
— Да это все пройдет через три дня, — безмятежно отозвалась
Таня. Она очень гордилась собой.
Она выполнила сложную операцию в полевых условиях и…
Ну пусть не сложную и пусть не в полевых, но она справилась,
она хороший врач, профессионал, помогла «больному» — ловко, красиво, быстро.
Выходит, она тоже чего-то стоит, а это так важно, когда
бросил муж, стареют родители, безумствует сын, и язва по ночам сосет все
сильнее, и нельзя болеть, потому что без зарплаты — голодная смерть, а впереди
ничего, кроме ежедневного приема в поликлинике и сериала «Скорая помощь» по
вечерам, где невозможный, обаятельный, шикарный Джордж Клуни одной левой
спасает больных, любит роскошных женщин, играет в бейсбол, радуется своим
американским радостям и печалится американским печалям… И мужа она бросила
сама!..
— Слушай, — вдруг сказала рядом как будто очнувшаяся
Варвара, — а кто его стукнул по голове?!
Распоясавшийся Джордж Клуни занял все место в Таниной
голове, и она не сразу поняла, кто кого стукнул.
— Так, наверное, жулик! — решила она, сообразив. — К тебе в
квартиру влез жулик, нарвался на скотовода и дал ему по голове.
— Жулик? — переспросила Варвара с сомнением. — А почему он
ничего не взял, этот жулик?
— Что значит — не взял?
— Тань, жулик зачем в квартиру лезет? Чтобы что-нибудь
украсть. Димка попался ему на дороге, он дал ему по голове и ушел, да? А
красть? Почему он ничего не украл? Димка без сознания был.
— А точно ничего не пропало?
— Не знаю. Ничего. У меня ничего нет. Есть три серебряных
кольца. Вот. — Варвара показала растопыренные пальцы с кольцами. — Пальто есть,
в собачьей шерсти. Оно на двери висит. Чайник «Тефаль». Телевизор, торшер,
ковер. Все на своих местах. Да, еще чашки в серванте. Могу пересчитать.
Таня искоса на нее взглянула.
— Испугался? — предположила она. — Испугался, что наделал
дел, и смылся.
Варвара промолчала.
— Тебе бы замки поменять, — предложила Таня серьезно, — как
он в квартиру-то попал?
Да. Вот черт.
Варвара рванулась в прихожую и зажгла свет. Ей было видно,
как Димка на диване разлепил глаза и с усилием повернул голову в ее сторону.
— Ты сиди, сиди!.. — сказала она быстро. — Чай сейчас будет.
— Спасибо, — пробормотал он.
Варвара открыла дверь и внимательно осмотрела замок. Она не
знала точно, как должны выглядеть «следы взлома», но была уверена, что сможет
их отличить. Замок был в полном порядке. Она повыдвигала и поубирала замковые
железки. Они легко выдвигались и убирались.
— Ну что? — с любопытством спросила Танька из-за ее плеча.
— Ничего. Все в порядке. Замок как замок. Работает.
— И что это значит?
— Это значит, что открывали ключом.
— Чьим? Твоим?
Варвара подобрала с пола свою сумку и стала копаться в ней.
Копать особенно было нечего — вчера из нее все вытащили, и сегодня утром в ней
был только очень неудобный коричневый кошелек, который ей подарили на работе к
Восьмому марта, файловая папка с бумагами из международной дирекции, ручка и
билет на метро на две поездки. А ключи? Сейчас ключей не было.
Варвара бросила сумку и схватила пакет с хлебом и молоком,
так и валявшийся посреди дороги. В пакете ключей тоже не было. И в куртке не
было. И в «собачьем» пальто.
— Я утром запирала дверь ключами, — остановившись,
пробормотала она, — точно. Я попрощалась с Димкой, велела ему спать и заперла
дверь, оставив запасные ключи. На работе мои ключи еще были, я их выронила из
сумки, а Илария подняла. Еще замечание сделала! Их могли украсть по дороге
домой или где угодно. В метро.
