— Что за ерунду вы говорите, Иван Александрович! —
пробормотала Варвара и незаметно подтянула простыню еще повыше. Литераторы
литераторами, но нервничала она ужасно. Принесло его так не вовремя, только она
разнежилась!
— Называйте меня Иван, — велел он, не поворачиваясь, — Ваней
нельзя. Не люблю.
— А Иваном Александровичем почему нельзя?
Он вдруг зевнул и ничего не ответил. Варвара повернула
голову слева направо, с носа у нее капнула огромная капля.
Вот ужас-то. Всем ужасам ужас.
Мало того, что она голая — Варвара прикрыла глаза, — она еще
красная и потная. И ей предстоит встать и выйти, и она даже не сможет
определить, смотрит он на нее или нет!
Выход только один — лежать здесь как можно дольше и уйти
после него.
Краем глаза Иван видел, как она возится внизу, и знал — это
от того, что она в смятении. Пивной бочонок, кричавший ей в лицо, что она
«русская свинья», напугал ее гораздо меньше.
Женская сущность непостижима. Непостижима и загадочна.
Загадочна и нелогична. Нелогична и…
— Вы пиво пьете?
Смятение внизу усилилось.
— Ну, не так чтоб… Да. Пью.
— Тогда я вас приглашаю в пивнушку на горе. Возле Петра
Первого.
— Пивнушка? — переспросила Варвара осторожно. Что ему от нее
надо, а? Не может же он всерьез хотеть выпить с ней пива в пивнушке с видом на
Петра Первого?!
Или может?
— После обеда, — уточнил он сердито. Она молчала как-то
странно, так что он чувствовал себя дураком. — Часа в три. Ну, что вы сопите?
— Я… — А-а, будь что будет! — Спасибо большое. С
удовольствием.
— Отлично. Если у вас нет других планов, можем еще погулять
по парку. Здесь огромный парк, очень красивый. Я вас сфотографирую на фоне
колоннады. Хотите сфотографироваться на фоне колоннады?
— Хочу, — призналась Варвара. Фотографию она маме пошлет. —
Да, — вспомнила она, — мне еще нужно купить подарок.
— Шефу?
Варвара приподняла голову и осторожно глянула наверх. Ничего
не было видно, кроме согнутой в локте руки, загорелого бока и волосатой ноги.
— Почему — шефу? При чем тут шеф? Маме подарок и папе тоже.
— Маме и папе, — повторил Иван. — Понятно.
Варвара обозлилась:
— А вы не покупаете подарки родителям? В мире большого
бизнеса это не принято?
— Я покажу вам сувенирный магазин, — пообещал он, — вы
хотите купить сувениры или более осмысленные подарки?
Если бы у нее были деньги, она бы накупила родителям и Тане
с Васей самых осмысленных и бессмысленных подарков, которые только есть на
свете, но денег у нее было мало. Были триста командировочных долларов —
стодолларовыми купюрами, — и она сразу решила, что ни за что не истратит все.
Пятки обжигало сухим жаром, под волосами было горячо, и
Варвара поняла, что, несмотря на все благие намерения, больше лежать не может.
Голову Иван так и не повернул, и она решилась.
— Мне уже достаточно, — пропищала она, подтягивая простыню,
— я пойду…
— Счастливо, — напутствовал он, не поворачиваясь.
Варвара просеменила к двери, сбежала вниз по круглым и
широким ступеням и нырнула под душ.
Зеркала отразили ее сказочную красоту — пылающую алую
физиономию, спутанные мокрые волосы, по бокам в разные стороны, а сверху как
будто прилепленные пластилином. Грудь, бедра, живот — все очень обширное, в
веселеньких красных пятнах.
Ну что тут делать?! Как жить?! Почему Вика Горина стройная и
легкая, а она, Варвара Лаптева, похожа на купчиху с картины художника
Кустодиева?!
Впрочем, говорят ведь, что есть мужчины, которым нравятся
именно такие женщины. И еще говорят, что…
Тут Варвара очень на себя рассердилась, потому что вдруг
отчетливо поняла, что ей очень хочется, чтобы к числу вышеупомянутых мужчин
относился Иван Александрович.
Кое-как обтеревшись, она нырнула в халат, и оказалось, что
это чужой халат. Они все были одинаковые, эти халаты, и Варвара поняла, что он
чужой, только нащупав в кармане что-то твердое, оказавшееся мобильным
телефоном. На вешалке было всего два халата, значит, этот принадлежал Ивану.
Она сдернула его с себя, как будто его надевал прокаженный, воровато косясь на
темную дверь в сауну, пристроила обратно на вешалку, расправила, чтобы не было
видно, что его трогали, нацепила свой и заторопилась в номер.
Ей очень хотелось позавтракать — шведский стол, апельсиновый
сок, теплые рогалики со свежим маслом, круглая яичница с тонкими лепестками
сосисочек, творог с медом и орехами, целый кофейник кофе, розовая вестфальская
ветчина и горячие тосты. Вчера за обедом и ужином Варвара совершенно
капитулировала перед обилием и красотой всевозможной еды и ожидала продолжения.
* * *
Она влетела в свой номер, кинула на столик ключи, прикрыла
балкон, выходивший на шумливую мелкую речку, и кинулась в ванную, к фену.
Стоп.
Помедлив, она сунула бодро загудевшую пластмассовую трубку
обратно в гнездо. Взглянула на себя в зеркало. Зеркало было таким огромным, что
помещение казалось ровно вдвое больше.
Рюкзак. Он лежал немного не так, как она его оставила.
Недаром Танька то и дело приставала к ней с вопросами, чем кончится детективный
сериал. Она всегда точно запоминала детали.
Рюкзак в нише лежал правым, а не левым боком. Кто его
повернул и зачем?
Она кинулась в комнату и огляделась.
Конверт, который ей предстоит нести на улицу Московскую, был
на месте. Он тоже оказался сдвинутым, и «Правила для проживающих» оказались под
конвертом, а не рядом с ним.
Больше… больше вроде бы ничего.
Кто был у нее в номере, пока она развлекалась в бассейне и
прятала все, что только могла спрятать от взора Ивана Александровича?
Варваре стало так страшно, что подкосились ноги.
Во что она влипла?! Что происходит вокруг нее последние
несколько дней?!
Она села на кровать и растерянно заправила за уши мокрые
волосы.
Кто мог побывать у нее в номере?! И зачем?!
Иван Александрович, единственный ее знакомый, все утро
провел с ней — сначала в бассейне, а потом в сауне. Правда, в бассейн он пришел
позже нее и, следовательно, мог…
