— Но вы же, наверное, позавтракаете? — спросила она
деловито. Тон у нее стал более любезным. — Я сейчас приготовлю. Садитесь. Я
налью вам минеральной воды. До завтрака очень полезно. У нас есть свинцовая
примочка, ее нужно приложить к синяку. Одну минуту, я достану. А Иван
Александрович давно уехал?
— Он, по-моему, еще здесь, — пролепетала Варвара, отпихивая
Тяпу, которая лезла ей в лицо, — хорошая, хорошая собака. Ушастая собака,
веселая собака.
У Тяпы правда были непропорционально большие уши — торчком,
отчего она напоминала летучую мышь. И общий колер — желтый, серый, коричневый,
а по бокам черный — неопровержимо свидетельствовал о том, что это настоящая,
неподдельная, чистопородная дворняга.
— Фу, Тяпа! — зачем-то еще раз сказала Анна Семеновна, хотя
всем было ясно, что слушаться ее Тяпа вовсе не собирается. — Отстань от
девушки. Сейчас будем завтракать.
Тяпа немедленно облизала Варваре лицо, задев порванную губу,
потом бодро соскочила с Варвары и стала поддавать ушастой головой ее ладонь —
ждала, когда, наконец, Варвара догадается, что с ней нужно поиграть.
— Вот примочка. Надо было приложить сразу, синяк рассосался
бы быстрее. Все равно, приложите сейчас.
— Спасибо, — пробормотала Варвара.
— Что вы хотите на завтрак? Овсянку? Омлет? Творог? Йогурты?
Ветчину?
Варвара попятилась и чуть не наступила на Тяпу, чем страшно
ее обрадовала. Тяпа весело забрехала.
— Я… не знаю. Спасибо большое. Я… чайник поставила… и мне
совсем не хочется есть.
— Ну, поесть все равно придется, — решительно заявила Анна
Семеновна, — чай или кофе?
— Доброе утро, — издалека произнес Иван, — фу, Тяпа!..
Моментально наплевав на Варвару, Тяпа ринулась к нему,
скользя когтями по бесценному паркету, и стала прыгать, кидаться, припадать на
передние ноги и взлаивать от переизбытка эмоций.
— Доброе утро, Иван Александрович. Что приготовить на
завтрак?
— Овсянку, ветчину, джем, тосты, кофе, — ответил он, не
раздумывая, как на уроке. Сидя на корточках, он чесал желтое Тяпино пузо, Тяпа
от счастья дрыгала лапами и ухмылялась во всю пасть. Как только он поднялся,
она вскочила, опять припала на передние лапы и стала носиться вокруг овального
стола, на виражах притормаживая шеей.
— Что за собака! — сказала Анна Семеновна весело. — Не
собака, а наказанье божье.
— Ты позвонила? — спросил Иван у Варвары, подошел и
поцеловал ее.
Все как надо — утренний поцелуй, свежевыбритая вкусно
пахнущая щека, королевский замок, приветливая прислуга, кофейный дух и даже
собака на заднем плане.
«Немедленно бежать, — пронеслось в голове у Варвары. — Сию
же минуту и до канадской границы. Нигде не останавливаясь».
— Как это я забыл? — спросил Иван, ничего не подозревавший о
канадской границе. — Надо было вчера примочку приложить! Сегодня уже поздно. Ты
позвонила?
— Я… позвонила, — согласилась Варвара. Сердце как бешеное
молотило в избитые ребра. Нужно уходить. Здесь нельзя оставаться. Она все
обдумает потом, но оставаться здесь нельзя.
— Я сказала Тане, что приеду к ней на работу. Она сегодня в
поликлинике на приеме. И шефу позвонила. Странно, но меня почему-то пока не
уволили.
Иван неопределенно хмыкнул.
— Наверное, я даже не буду завтракать, — храбро заявила
Варвара, отступая в сторону коридора. Иван, поджав босые ноги, сидел на высоком
стуле, жевал тост и смотрел на нее с интересом. — Я сейчас оденусь и поеду.
Большое спасибо.
— Во что?
— Что — во что?
— Во что ты оденешься?
Варвара посмотрела на него беспомощно, и, по мере осознания
этого важного вопроса, на лице у нее стал проступать ужас. Иван отвернулся.
Ее немедленная готовность бежать — неважно куда, лишь бы из
его дома, — злила его. В конце концов, он ничем ее не обидел. Он все сделал как
надо, даже уколы. Он честно сказал ей, что хочет ее. Это вызвало такую панику?!
— А моя одежда?..
— Одежды никакой нет. Можешь посмотреть в ванной на то, что
осталось. Ну, куртка, конечно…
— Куртку я сейчас отнесу в химчистку, — вступила Анна
Семеновна, — они вернут через три часа. Наверное, придется подождать.
— «Молнию» тоже нужно менять.
— Поменяем, — сказала Анна Семеновна, — садитесь,
пожалуйста, все готово.
— Иван, я не могу здесь оставаться, — выпалила Варвара, как
только домработница скрылась в коридоре. Варвара подивилась ее проницательности
— или вышколенности?
— Ну и не оставайся, — ответил он холодно, — уходи. Хочешь,
я дам тебе свои брюки?
— Они на меня не налезут! — закричала она. Ей хотелось
заплакать. — Ты что? Не понимаешь?
— Нет, — отрезал он, — не понимаю.
Она шмыгнула носом.
Как сказать ему, что она должна бежать, спасаться, или
случится что-то такое, что изменит ее жизнь навсегда, и она не справится с
этими изменениями?!
Ей не место в замке, а он не может, не должен говорить с ней
так, как будто она на самом деле его интересует, и целовать ее утренними
поцелуями, и тискать ее грудь, и обещать какое-то продолжение, и чесать желтое
собачье пузо, сидя на корточках, — от движения его рук у Варвары мутилось в
голове.
Этого. Не может. Быть.
Когда она говорила себе так — именно так, раздельно и
твердо, — оставался еще шанс на спасение, но этот шанс следовало использовать
немедленно, иначе он растает.
Оказывается, уйти можно только в лифчике и трусах. Есть еще
халат. Если попросить, может, дадут «на вынос»…
— Я загрузила вашу юбку и блузку в машину, — объявила
вернувшаяся Анна Семеновна, — потом мы все высушим. Юбку кое-где нужно зашить,
а блузку, наверное, лучше больше не носить. — Варвара покраснела так, что синяк
набряк черным. Иван пил свой кофе и на нее не смотрел. — Тем не менее во всем
этом можно добраться до дома. Куртку в чистку я отнесу и отдам вставить
«молнию». После обеда все будет в порядке.
— Ну и отлично, — сказал Иван равнодушно, — спасибо за
завтрак. Я должен ехать.
Не взглянув на Варвару, он поставил свою кружку, почесал за
ухом присмиревшую Тяпу, улегшуюся у него под стулом, и ушел.
Варвара поднялась и подошла к окну. Улица внизу была совсем
незнакомой.
