Издалека громко сказали:
— Черт знает что!.. — и Варвара узнала голос Арсения
Троепольского. Он был на месте, и это как будто придало ей уверенности.
А ведь и вправду черт знает что!
Конторка, за которой полагалось сидеть охраннику или
барышне, разводящей посетителей, пустовала. Пустовала она и в тот раз, когда
Варвара здесь была, — то ли охранник был нерадивый, то ли барышня все время
отлучалась.
Варвара прошла было мимо и вдруг замерла посреди коридора,
как будто внезапно увидела направленный на нее пистолет. Шея стала мокрой от
страха. Боясь ошибиться, она скосила глаза и взглянула на конторку. Стопка
ярких журналов лежала на уголке — то ли барышня читала, то ли охранник развлекался,
а может, почту им складывали именно сюда, на уголок. Медленно-медленно,
стараясь не дышать, как будто и впрямь под дулом, Варвара повернулась и взяла в
руки верхний журнал.
Наклейка была все того же отвратительно желтого цвета.
Наверное, теперь до конца жизни желтый цвет будет вызывать у Варвары тошноту.
На желтом было бурое пятно, и Варвара поняла, что это ее собственная кровь с
разбитой губы, которой она прижималась к журналу. В голове зазвенело — тоненько
и протяжно. Однажды у нее так же зазвенело в голове на уроке химии, а потом
оказалось, что она лежит на кушетке в кабинете медсестры Раисы Петровны.
«Слишком быстро растешь, моя ласточка, — сказала Раиса Петровна, — сосуды за
тобой не успевают!» Сосуды «не успевали» и на этот раз, звон все нарастал.
Варвара перевернула журнал, чтобы не видеть наклейку, и
задышала ртом. Вроде немного помогло.
В нише лежала толстая амбарная книга, на которой синей
ручкой было выведено: «Время прихода — ухода сотрудников». Очевидно, Арсений
Троепольский был борец за дисциплину. Варвара вытащила книгу и стала наспех
листать. Ей было нужно только одно имя, и она нашла его.
Она нашла!!
Теперь требовалось только одно — уйти до того, как
кто-нибудь ее заметит. Варвара запихала журнал к себе в сумку, а амбарную книгу
сунула под мышку.
Она не станет просить у Арсения разрешения покопаться в
компьютере покойного Петра Борисовича Лиго. Можно больше нигде не копаться, все
и так ясно.
Ясно, ясно!
Она нашла третьего, мистера Икс, который бил ее в ребра и
отдирал скотч от ее губы так, что каждый раз лопалась кожа! Она нашла того, кто
ударил по голове Димку, кто разгромил ее дом, и это было ужасно. Все это время
он был так близко, так не правдоподобно близко, а она… ничего не замечала и
доверяла ему, как дурочка!
Задыхаясь, Варвара выскочила на лестницу и посмотрела вниз,
в длинный, как шахтный ствол, проем сталинского дома. Она должна преодолеть
этот проем так, чтобы ее никто не заметил. К которому часу гении собираются на
работу? К десяти? К одиннадцати?
Кто-то поднимался на третий этаж, Варвара слышала уверенные
шаги и бодрое посвистывание. Вернуться назад нельзя, она не знает, где там
спрятаться. В мгновение ока она взлетела на четвертый этаж, прижалась к
холодной стене и замерла, стискивая амбарную книгу, в которой гении отмечали
свои приходы и уходы.
Посвистывание приблизилось, надвинулись шаги, и Варвара
вдруг подумала, а что, если он идет сюда? Она посмотрела наверх. Пятый этаж был
необитаем, там колыхалась какая-то ржавая сетка, и железная дверь с висячим
замком перекрывала путь. Туда нельзя. Куда же?!
Посвистывание прекратилось, бахнула тяжелая дверь, и Варвара
закрыла глаза — ушел.
Нельзя терять ни минуты.
Что было сил она бросилась вниз, перескакивая через три
ступеньки и поминутно прислушиваясь, не идет ли кто-нибудь. Все было тихо.
Она выскочила на улицу и побежала в другую сторону — не в
ту, куда вела «народная тропа», протоптанная в остатках прошлогоднего газона.
Здесь не было никакой «народной тропы», и сапоги моментально намокли до самых щиколоток.
Только забежав за серый угол, Варвара перевела дух. Жаль,
что она не курит. Почему-то ей подумалось, что сигарета успокоила бы ее. Она
поглубже запихнула в сумку журнал и пристроила сверху амбарную книгу. Немножко
подышала, выгоняя из себя муть и страх, и пошла к метро. Она обошла дом,
пролезла в дыру, проделанную в сетчатом заборе непонятного назначения, и
выбралась на людную улицу.
Только теперь она вспомнила, что так и не спросила у Ивана
номер его телефона, и ее номера он не знал. Может, и не собирался ей помогать?
Опять захотелось плакать, но Варвара строго прикрикнула на
себя. Она разгадала загадку — одна. Она все время была одна, и все-таки
разгадала. Правда, денег не нашла, а Ивана Берсенева скорее всего интересовали
именно деньги.
Ну и ладно. Переживем. Нам не в первый раз.
Она заплакала на эскалаторе, но когда садилась в поезд,
глаза у нее были сухие.
* * *
На работе Илария строгим голосом спросила у нее
«оправдательный документ», а Варвара даже не могла взять в толк, чего от нее
хотят.
— Значит, бюллетеня нет? — констатировала Илария, и Варвара
поняла, что дела ее плохи. Так плохи, как никогда раньше. — Жаль, Варварочка,
что вы не подготовились. Альберт Анатольевич будет очень недоволен.
Весь день в приемной было так тихо, как бывает в приморском
городе после штормового предупреждения, так по крайней мере казалось Варваре.
Она даже Тане не решилась позвонить со своего телефона, убежала к Ольге
Громовой и говорила одну минуту — жива, здорова, все расскажу потом.
— Васю можно домой забрать? — крикнула напоследок подруга. —
Он без Димки весь извелся и деда с бабкой извел!
Варвара не имела понятия, можно ли забрать Васю.
— Подожди пока, — сказала она тихонько, — хотя бы до завтра.
Я тебе позвоню.
— Ты где ночевала?
Варвара вздохнула.
— А? У него, что ли?
— У кого?
— У того, который на тебя наехал. Да?
— Да.
— Ты не можешь говорить, — догадалась умная Танька, — ты мне
потом позвонишь?
— Да.
— Он нашел бандита?
— Он не нашел. Я нашла.
От неистового Танькиного любопытства завибрировал телефонный
провод, и Варваре даже показалось, что затряслись ручки в высоком стакане,
стоявшем на Ольгином столе.
— Я все тебе объясню, Тань, только не сейчас, ладно?
Вечером. Или завтра.
