— Садись, Альберт Анатолич, — разрешил Иван, — а вот девушка
нам чаю сделает, цейлонского, не сушеного. Девушка, сделайте нам чаю. Или кофе.
Варвара?
Она молчала. В конце концов, она никогда раньше не
пробовалась на главную роль в голливудском шоу, зато Иван наверняка!
— Значит, чаю. Мне лимон, если можно. Варваре тоже лимон.
— Конечно-конечно, — проблеяла Илария. Губы у нее тряслись.
— Я думаю, что ту девушку, — кивок в сторону Владиславы,
которая все никак не могла закрыть рот, — мы можем отпустить. Эта, — кивок в
сторону Иларии, — вполне справится. Девушка, вы свободны! Коля, проводи и
проследи, чтобы нам не мешали.
Он хамил виртуозно и очень обидно, гораздо более обидно, чем
всегда хамил Варварин шеф, которому не хватало выучки и мозгов для такого
изощренного хамства.
Варвара поежилась.
Доберман у входа прикрыл дверь, в кабинете стало глухо и
страшно, и Варвара опять вспомнила про штормовое предупреждение.
— Садись, садись, Альберт Анатолич. — Иван откинулся на
спинку дивана, потянув за собой Варвару, которую он ни на минуту не выпускал, и
огляделся. Шеф проследил за его взглядом и совсем поник.
Молчание, густое и душное, как вата, забило все щели
богатого кабинета. Иван держал паузу, все смотрел вокруг.
— Устала? — вдруг спросил он у Варвары. — Ничего, сейчас
поедем домой.
Шеф покачнулся на золоченом стуле.
Приоткрылась дверь, и в образовавшуюся щель протиснулась
Илария с подносом в руках. Поднос ходил ходуном.
— Извините, — пробормотала она.
— Вы тоже садитесь, девушка, — распорядился Иван.
— Спасибо, но я…
Илария явно не собиралась никуда садиться и выручать
любовника, попавшего в такую беду, тоже не собиралась. Она была умнее всех и
точно знала, когда нужно уносить ноги, и по лицу ее было видно, что она
судорожно придумывает, как бы унести их половчее.
Дверь распахнулась, доберман оглянулся, и на пороге
показался взъерошенный мужик с телефоном в руке.
— Здравствуй, Иван Александрович.
— Здравствуй, Виталий Николаевич. Мы… поговорить пришли.
Варвара, это Виталий Аксюта.
— Здравствуйте, — пробормотала Варвара.
— Это Варвара Лаптева.
— Я вас, по-моему, знаю, — сказал Аксюта, пожимая потную
Варварину руку, и настороженно улыбнулся.
— Я здесь работаю, — ответила Варвара, — то есть работала.
Шеф опять покачнулся, как будто его толкнули.
— Я хотел сказать, что произошло какое-то недоразумение, —
начал он, — и, конечно же, мы исправим это недоразумение, как только…
— Значит, так, — перебил Иван, — несколько дней назад в этом
кабинете умер человек. Он умер при очень странных обстоятельствах, и после его
смерти пропали полмиллиона франков со счета клипмейкера Павла Белого. Никто из
нас, — он повысил голос и строго, как хозяин на провинившуюся дворнягу, глянул
на Варвариного шефа, — никто из нас сейчас не станет делать вид, что не
понимает, о чем речь! Я не хочу никаких затяжных переговоров! Ты куда, Варвара?
— Я на секунду, — пробормотала она, как будто отпрашивалась
в туалет, — только на одну секундочку!
Она выскочила за дверь, все проводили ее глазами. Иван не
знал, зачем она вышла, но без нее продолжать не хотел. Все сидели и ждали
Варвару.
Она вернулась очень быстро.
— Извините меня, пожалуйста, — сказала она, чуть задыхаясь,
— извините.
— Так получилось, что тот человек умер почти на глазах у
Варвары. Лично я думал, что она причастна к его смерти, потому что деньги так и
канули в неизвестность, как только умер Петр Лиго, и до сих пор о них никто
ничего не знает. Я думал, что они у нее.
— Откуда ты вообще про меня узнал? — спросила Варвара. Этот
вопрос не давал ей покоя. — Откуда ты узнал, что я — секретарша в этой приемной
и что именно я первой нашла… труп?
— Я тебя видел, — пояснил Иван и опять потянул ее за руку, —
я был здесь, когда начался переполох.
— У меня, — пояснил Аксюта. Ему было жарко. Он с досадой
сорвал с шеи шарф и метнул в ближайшее кресло.
— Да. Я шел от Виталия и увидел в коридоре толпу. Конечно, я
заглянул и понял, что что-то произошло. Я не рассматривал тебя. Когда я увидел
Петьку, мне стало не до тебя. Я сто лет знаю их обоих, и Петьку, и Пашку, и они
никогда не имели отношения к «Московскому времени». Когда Витя на тебя наехал,
мне показалось, что где-то я тебя видел. Я потом даже посылал его узнать, ты
это или не ты. Он сказал, что ты.
— А зачем он на меня наехал?
Иван улыбнулся.
— Это просто случайность. Варвара, я тебе уже говорил. Он
ехал. Ты шла.
Судьба, подумал он и улыбнулся, потому что никогда и ни про
кого не думал этим словом — судьба.
Все молчали, только Аксюта мешал в кружке чай, звенел
ложкой. Варвара глубоко вздохнула.
— Я подозревала, что Петр Борисович умер не сам. То есть что
его убили. Во-первых, компьютер, за которым он как будто работал, был выключен
из сети. Во-вторых, окно оказалось открытым. Это окно не давало мне покоя. Мы
никогда не открываем окна. После ремонта перестали. Их вообще открыть очень
трудно.
Аксюта вдруг повернулся и посмотрел на окно, и все
посмотрели следом за ним.
Варвара поднялась с белого дивана и стала говорить, как на
уроке.
— Альберт Анатольевич оставил посетителя одного и ушел. Мне
сказал, что к юристам. Посетитель долго сидел тихо, а потом раздался шум, как
будто он упал. Я решила посмотреть, вошла и поняла, что он… мертвый. Шефа не
было в кабинете, другой двери тоже нет, и я сделала вывод, что шеф никак не мог
его убить, я же слышала, как он там ходит!
— Она сделала вывод, боже мой! — простонал шеф и вдруг
замолк, как будто сам себе прикусил язык.
— Эти звуки, которые я слышала, сбили меня с толку, —
продолжала Варвара, — я очень долго не могла придумать им никакого объяснения.
А потом поняла. Дело в том, что Петр Борисович умер на глазах у Альберта
Анатольевича и страшно его напугал. Вдвоем они провернули комбинацию с уводом
денег со счета Павла Белого, и шеф боялся, что если раскопают комбинацию, то
его заподозрят не только в мошенничестве, но и в убийстве.
— Она вр-рет! — взвизгнул шеф. — Она все, все врет! Она же
дура, дура, как вы не видите! Она несет сама не знает что! Это она украла
карточку, когда ощупывала покойника!
