Прикрываясь бокалом, она посмотрела на Алана. На столе горели свечи, и их свет играл на хрустале и серебре, блики падали на лица. Дрожащий свет подчеркивал его классический профиль, волевой подбородок, твердый рот. Морин вспомнила, как эти губы касались ее губ, и дрожь пробежала по ее телу.
Сейчас они снова были наедине, впервые с той ночи. Она почувствовала, как неуловимо растет возбуждение, попыталась перестать думать о близости с Аланом. Думай о чем угодно, только не об этом, приказала себе Морин.
— А что, вашим овцам хватает корма в этих полупустынях? — поинтересовалась она, слегка осипшим голосом.
— Вполне. И это вовсе не полупустыни, здесь есть прекрасные пастбища, хотя трава, быть может, не такая мягкая, как в Британии. — Тут Алан с улыбкой посмотрел Морин прямо в лицо. — Но это не самая интересная тема для беседы.
— Ну почему же, — начала она. — Дон…
И тут же замолчала, потому что взгляд Алана внезапно стал ледяным.
— Дон? — переспросил он вежливо, одним глотком допив вино из бокала и со звоном поставив его на место.
— Дон всегда обсуждал с нами свои дела. — Морин старалась говорить спокойно, хотя ей ужасно хотелось спрятаться от этого взгляда как можно дальше. — У него есть небольшой участок земли…
— Теперь он обсуждает это только с Келли, — с чуть заметной усмешкой произнес Алан.
— Да.
Морин опустила глаза. Зачем он напомнил ей об этом? Чтобы унизить? Посмеяться? Но какое он имеет на это право? Ее любовь, ее чувства Алана не касаются. Ему нужно только ее тело. А это он получил.
Но почему же мысль об этом вызывает у нее такую обиду? Неужели ей хочется от Алана большего, чем просто физическая близость? Хочется, чтобы он был не так безразличен…
— Извини, что не показал тебе сегодня лошадей, — сказал Алан. — За время моего отсутствия накопилась куча дел. Да еще секретарша ушла. Солидад просто не могла сделать все за двоих.
— Надеюсь, я быстро войду в курс дела.
— Ну конечно.
Алан улыбнулся так недоверчиво, что Морин сразу поняла, что он не верит в ее секретарские способности и с самого начала не возлагал никаких надежд на ее помощь. Ее пригласили совсем для другой цели.
Морин вспыхнула от гнева.
— У тебя будет возможность убедиться в том, что я умею работать.
— Мы поговорим об этом завтра, — невозмутимо ответил Алан.
— Обязательно. А если я не справлюсь, не забудь меня уволить, — фыркнула Морин.
Ему не удастся выставить ее беспомощной и бесполезной дурочкой!
— Договорились. — Алан протянул ей руку.
Морин нерешительно пожала его сильную ладонь. В тот момент, когда она уже хотела откинуться на спинку стула, Алан неожиданно потянулся над столом и легко поцеловал ей руку. Твердые, теплые губы нежно коснулись ее кожи, и сердце забилось как бешеное. Затем Алан быстро перевернул ее руку и, поцеловав ладонь, сомкнул ее пальцы в кулачок.
— А вот и Мария, — сообщил он, выпуская ее ладонь из своих рук.
Морин испуганно положила кулак с зажатым в нем поцелуем на колени, словно действительно боялась разжать руку, как будто поцелуй мог выпорхнуть и улететь. И весь вечер она ощущала след этого поцелуя на своей ладони.
А ночью ей опять снился Алан, и она вздрагивала и вздыхала во сне, пока не проснулась посреди ночи, сгорая от желания. Потом она снова провалилась в сновидения и проснулась только утром от того, что прямо в лицо ей били солнечные лучи и за окном громко пели птицы.
Некоторое время Морин просто лежала, слушая птичий щебет, а потом не выдержала и, вскочив, подбежала к окну. Птиц она не увидела. Зато на лужайке перед домом гарцевал всадник на прекрасном скакуне. Мужчина настолько ловко и естественно держался в седле, что издали конь и всадник напоминали кентавра.
Это был Алан. Морин, затаив дыхание от восторга, следила за ним. Где он научился так ездить на лошади? Он был изумителен. Уж она-то знала. Морин с раннего детства посещала одну из самых лучших школ верховой езды во всей Ирландии.
— Ты гениальный наездник! — восхищенно сказала она Алану за завтраком.
— Я научился сидеть на лошади раньше, чем ходить. Моя мать работала на конюшне.
— А отец?
— Я его никогда не знал.
— Извини.
Морин подумала о своей матери, умершей так рано.
— А я жила вдвоем с отцом.
Алан поднял на нее вопросительный взгляд.
— Мама умерла, когда я была еще совсем маленькой.
— Мой отец бросил мать еще до моего рождения. Она так никогда и не вышла замуж. Мне кажется, она всю жизнь любила его одного.
— Хотела бы я познакомиться с твоей матерью.
— Вы бы не понравились друг другу. Она была женщина простая и суровая. Когда представилась возможность отдать меня бесплатно в хорошую школу-интернат, она отдала, не раздумывая, и с тех пор мы с ней почти не виделись.
— А сейчас?
— Она умерла несколько лет назад в собственной квартире на окраине Лондона. Так и не согласилась переехать ко мне, когда я ее звал. И не брала у меня денег. Она все не могла поверить, что я действительно стал богатым человеком. Ей все казалось, что это так, ненадолго, случайно.
Они оба замолчали, думая каждый о своих родителях. Потом, незаметно, характер тишины изменился. Между ними снова повисло напряжение. Казалось, воздух насыщен электричеством.
Наконец Алан допил кофе и со стуком поставил чашку на блюдце. Морин вздрогнула.
— Ну что ж, жду тебя через час у себя в офисе, — сказал он, бросив взгляд на часы.
9
— Договорились.
Морин легко вскочила со своего места и подошла к окну. За окном открывался сад — алые и белые розы, оранжевые канны и бархотки, бугенвиллеи, агавы.
— Как красиво! — проговорила она восхищенно.
— Не хуже, чем в Кормак-Холле? — спросил он с улыбкой.
— Нет. — Она покачала головой. — Совсем по-другому, но ничуть не хуже. Но кто же следит за всей этой красотой?
— Пабло. Поливает несколько раз в день, ухаживает, подрезает. В саду он полновластный хозяин, я в его дела не вмешиваюсь.
— А как пахнет! И птицы поют! Только днем, наверное, очень жарко.
Даже не оглядываясь, она почувствовала, что Алан смотрит на нее, и от этого ей неожиданно стало так хорошо, что хотелось запеть.
— Не забудь, здесь есть бассейн. Так что ты всегда можешь искупаться.
— Это здорово. Спасибо.
Морин наконец оглянулась, и их с Аланом взгляды встретились. Она смотрела в его серые глаза и не видела больше ничего. Мир вокруг замер, исчез, растворился в его глубоком взгляде. И Морин тоже растворялась в нем…
