— Возьми телефон, выключи его и выброси в реку.
Где-нибудь подальше, — посоветовал Дзевоньский.
Гельван все так же, в молчании, забрал аппарат.
— Молодец, — добавил Дзевоньский.
Наблюдавший за ними Гейтлер заметил, как Карл улыбнулся.
Гейтлер отвернулся, подумав, что этот латыш действует ему на нервы.
Павел Абрамов не приехал в этот день на работу. Его ждали в
половине третьего, потом в три. В четыре начали искать. В пять уже серьезно
забеспокоились. В шесть позвонили к нему домой. В девять его жена и сотрудники
Павла начали обзванивать больницы и морги. В половине одиннадцатого нашли
главного редактора издательства, который подтвердил, что Абрамов был у него. В
три часа ночи патрульная машина милиции обратила внимание на припаркованный в
неположенном месте «Пежо». В пять утра на опознание машины в милицию приехала
супруга Абрамова. В шесть утра они еще раз обзвонили все больницы и морги, так
и не уснув в эту ночь. С началом следующего дня стало ясно, что журналист
исчез. Словно испарился. Его видели в половине первого в издательстве, после
чего он вышел оттуда и исчез, а его машину позже нашли на соседней улице. Еще
через два дня было возбуждено уголовное дело по факту исчезновения известного
тележурналиста Павла Абрамова. На всякий случай следователь прокуратуры изъял
из издательства его рукопись. В ней не нашлось ничего, что могло бы навести на
след журналиста.
Жена, коллеги и друзья недоумевали, куда Павел мог деться.
Высказывались самые невероятные предположения, искали повсюду, вплоть до того,
что звонили его первой жене, матери в Саратов и даже друзьям Павла по службе на
Северном флоте. Но все было безрезультатно. Абрамова найти не удавалось. Жена
сходила с ума, коллеги беспокоились, друзья переживали. Через неделю по всему
городу развесили портреты журналиста, а еще через несколько дней на
телевизионном канале сделали передачу об исчезнувшем Павле Абрамове. Руководство
канала даже пообещало крупное вознаграждение любому, кто поможет в его
розысках. Но все было тщетно. Абрамов нигде не объявился.
Россия. Москва. 25 января, вторник
Сначала ему казалось, что он лежит в своей кровати. Затем,
пошевелившись, понял, что у него затекла рука. Болело правое плечо. Павел
недовольно поморщился, решив повернуться на другой бок. И обнаружил, что не
может этого сделать. Более того, появилось полное ощущение, будто какая-то
неведомая сила тянет его в разные стороны. Он открыл глаза. Прислушался. В нос
ударил отчетливый винный запах. Неужели он перепил? Где и когда? Почему он
здесь, как он сюда попал? Почему ничего не помнит? А если пил, то где и с кем?
Зачесался глаз, и Павел попытался поднять правую руку, но почувствовал
неожиданную боль. Поднял левую руку и почесал глаз. Затем огляделся, дернул
правой рукой. Она была словно привязана. Он недоуменно глянул на руку. Так и
есть — прикована наручниками к какой-то металлической стойке. Он застонал,
пытаясь развернуться. И обнаружил, что его правая нога тоже прикована. Павел
изумленно уставился на наручники. Что бы это значило? Или такая глупая шутка
его коллег? Кто надел на него наручники? Как он здесь оказался?
— Эй! — крикнул Павел. — Кто здесь есть?
Ответом было молчание. Звук собственного голоса показался
ему каким-то глухим, словно он находился в бочке. Может, в подвале? Но почему
здесь такой стойкий запах вина? Или ему так кажется? Почему его приковали
наручниками? Необходимо все вспомнить — вспомнить, что с ним произошло. Вышел
из дома и потерял сознание? Нет, он еще поговорил с Малышевым — их соседом по
дому, офицером Генштаба, подполковником. Значит, поговорил с Малышевым и
потерял сознание? Нет, тоже неправильно. Затем поехал в издательство. Да,
точно. Побывал там, встретился с главным редактором. Таким благожелательным и
улыбчивым человеком. Кстати, как его зовут? Кажется, Игорь Вячеславович. Да,
точно. Крупный мужчина высокого роста… А что было потом?
Болела правая рука, и Павел невольно снова потянул эти
чертовы наручники. Интересно, его собираются кормить? Может, дадут хотя бы
воды? Он огляделся. Глаза постепенно привыкали к полумраку. В тусклом,
пробивавшемся откуда-то сверху свете удалось разглядеть, что он находится в
довольно просторном помещении. Но почему его приковали наручниками? Чего они
боятся? Значит, он вошел в издательство, поговорил с главным редактором, а
потом… Что было потом? Вроде бы он вошел в кабину лифта. Спустился вниз. Вышел
из здания — и все… Дальше ничего не было. Дальше он ничего не помнит. Он
двинулся к своей машине, и тут… Что там случилось? Павел снова потянул руку.
Она сильно болела. И вдруг вспомнил. Кажется, был какой-то укол. Наверное, ему
вкатили сильный наркотик, и он потерял сознание.
А потом его привезли сюда.
— Здесь есть кто-нибудь? — снова крикнул Павел.
И снова тишина в ответ.
Может, его с кем-то спутали? Наверняка перепутали, коли
похитили. Он, конечно, не самый бедный человек, но если похитители рассчитывают
на крупную сумму, то они ошиблись. Больших денег у них нет. К тому же они лишь
недавно переехали в новую квартиру, а во время переезда тратится столько денег
на всякие ненужные мелочи. Павел попытался вспомнить, сколько денег у них
осталось. Кажется, тысяч шесть или семь на карточке. Еще несколько тысяч у
жены. Вот и все сбережения. И из-за таких денег его похитили? Это невозможно.
Между тем, судя по тому, как ловко его взяли, действовали профессионалы. А судя
по наручникам — они его опасаются. Значит, выяснили, что он занимался спортом,
пятиборьем…
Наверху послышался какой-то шум, и Павел поднял голову.
Где-то открылась дверь. Он увидел свет и невольно зажмурился. По-слышались
тяжелые шаги — к нему кто-то спускался по узкой лестнице. Павел не мог
разглядеть, кто это. Понял только, что какой-то крупный мужчина и абсолютно ему
незнакомый.
— Кто вы такой? — спросил он его. — Почему я
здесь?
Мужчина ничего не ответил, только поставил рядом с Павлом
две пластиковые бутылки с водой и тарелку, накрытую салфеткой.
— Что это? — задал вопрос Абрамов, но снова не
получил ответа.
Вместо этого мужчина наклонился к нему и неожиданно отцепил
один конец наручников у правой ноги. Но Павел не успел обрадоваться, как этот
конец защелкнулся на другой его ноге. Теперь он, если б захотел, смог бы
передвигаться, но только мелкими шажками.
Мужчина вкрутил небольшую лампочку, и сразу стало светлее.
Затем снял наручник с руки. Павел потер затекшую правую руку.
— Туалет, — показал мужчина на какую-то дверцу в
углу.
Это было единственное слово, которое он произнес, однако
Павлу показалось, что он уловил какой-то странный акцент. Хотя судить по одному
слову невозможно.
— Подождите, — закричал он, — почему меня
здесь держат?
Но мужчина уже поднимался вверх по лестнице.
— Черт возьми, — пробормотал Абрамов, —
кажется, этот тип не слишком разговорчив.
