— Тем лучше. Вот и еще один союзник. Нужно, чтобы он
тоже получил эту информацию. Не забывайте, что он губернатор одной из самых
крупных областей.
Второй взглянул в сторону губернатора и недовольно
прищурился. Снял очки, протер стекла.
— Я не вижу его в качестве союзника.
— Вам всегда мешает ваша политическая
ангажированность, — заметил первый, — он будет нам полезен. А если
нет — ничего страшного. При его любви к горнолыжному спорту я лично не стал бы
его страховать. На опасной трассе всегда можно неудачно свалиться, когда
инструкторов и тренеров не окажется рядом. Вы меня понимаете?
— Наш «клиент» тоже любит горнолыжный спорт, —
вдруг напомнил второй.
— Об этом пусть думает ваш поляк. Мы платим им такие
деньги, что он может нанять целый воздушный флот и разбомбить Кремль. —
Первый повернул в сторону здания отеля.
Второй замер, ожидая продолжения реплики.
— Я, конечно, шучу, — сказал первый, не
оборачиваясь, — но всегда важен конечный результат.
Затем через плечо глянул на своего собеседника.
— Идемте, — предложил он, — по вечерам здесь
бывает очень холодно. А мне еще нужно отсюда уехать. Совсем не обязательно,
чтобы нас видели вместе. И поторопите вашего знакомого. Пусть предлагает
конкретные сроки, о которых мы должны знать.
Россия. Москва. 8 января, суббота
В этот день в Московском Художественном театре шла «Чайка» в
постановке известного режиссера Сончаловского. Об этом спектакле уже несколько
недель писали все газеты, передавали репортажи по телевидению. При этом
Сончаловский был немало поражен внезапно изменившейся позицией большинства
критиков. Если раньше спектакль глухо ругали или не замечали, то теперь
рецензии следовали одна за другой и посвящались как потрясающей игре актеров,
так и глубоко продуманной режиссуре спектакля. Сончаловский, изумленный
подобными отзывами, тем не менее подсознательно чувствовал какой-то неясный
подвох, словно критики и журналисты пытались его обмануть. Будучи человеком
глубоко прагматичным и независимым, сам он прекрасно видел все недостатки своей
постановки, и поэтому излишне восторженные оценки казались ему не вполне
справедливыми. Однако, как умный человек, он держал собственные мысли при себе,
не пытаясь оспорить уже утвердившееся мнение о триумфе своего детища.
За несколько часов до начала спектакля в театр привезли
металлическую «рамку» и установили ее на входе. Все поняли, что сегодня в
театре будут важные гости. Руководитель театра — вальяжный,
барственно-величавый режиссер Сигаретов уже знал, что сегодня к ним приедут сам
президент страны с супругой. Сигаретову было не особенно приятно, что в
спектакле, заинтересовавшем президента, занята молодая жена Сончаловского, а не
его собственная молодая жена, но он нашел подобающий выход из положения.
Недаром Сигаретов был не только умелым администратором и талантливым
режиссером, но и прекрасным актером. Он встретил президентскую чету у входа в
театр рука об руку с женой, которая вручила цветы супруге президента. Затем они
вместе проводили почетных гостей в центральную ложу, откуда можно было совместно
наблюдать за ходом спектакля, подавая в нужный момент необходимые реплики.
Сигаретов проявил себя опытным царедворцем, иначе нельзя — ведь он возглавляет
один из самых известных театров страны.
Руководитель охраны президента генерал Пахомов приехал в
театр за четыре часа до начала спектакля. С помощниками он обошел здание,
осмотрел все входы и выходы, определил место для каждого из своих сотрудников.
Вместе с ними прибыли опытные саперы, которые проверили весь зал и прилегающие
помещения. А кинологи со своими четвероногими помощниками прошлись между рядами
в поисках пластиковой взрывчатки, не реагирующей на металл. Все действовали
четко, согласно штатному распорядку, каждый знал свою задачу, свой участок
охраны. Но Пахомов распорядился еще раз проверить зрительный зал, словно
предчувствовал возможные неприятности.
Пахомов помнил, что был первым, кому президент сообщил о
своем желании посетить театр. За эти дни генерал никому не говорил о
предполагаемом визите президента, понимая, насколько важно, чтобы подобные
сведения никуда не просочились. Мало того, Пахомов был уверен, что и президент
заранее не сказал об этом даже собственной супруге. Таким образом, знать о
намечаемом визите главы государства в театр не мог никто. А если и мог, то
исключительно от самого президента либо от его начальника охраны. Учитывая, что
президент был бывшим сотрудником госбезопасности и умел хранить секреты,
Пахомов не сомневался, что никто из посторонних не мог узнать об этом заранее.
Даже директор театра. Но проверки проводились всегда, поэтому Пахомов не стал
ничего отменять. Тем более что у него появилось смутное предчувствие опасности.
Хотя генерал привык доверять только фактам, интуиция его никогда не подводила.
Поэтому, уезжая из театра, он приказал еще раз пройти по зрительному залу.
Через два часа ему позвонил один из старших офицеров и
доложил, что проверка закончена и глава государства может посетить театр.
Пахомов подумал, что все идет по плану, — он не сомневался, что доклад
будет именно таким. Тем не менее нарастающее чувство опасности вынудило его
послать в театр одного из своих заместителей — генерала Богемского с тем, чтобы
проверить обстановку в третий раз.
Все билеты были проданы. Зрители с удивлением и восторгом
увидели пришедшую на спектакль президентскую чету, они встретили ее
аплодисментами. Первый акт был сыгран на одном дыхании. Сигаретов
профессионально отметил, что актеры играли даже лучше обычного. С одной
стороны, сказывалось волнение, подстегивающее актеров, а с другой — на
спектакле присутствовал и сам режиссер Сончаловский, который отмечал малейшие
изменения трактовки заложенных им образов. В перерыве президент и его супруга
приняли Сончаловского в кабинете директора театра. К явному неудовольствию
Сигаретова, режиссер вел себя, как обычно, независимо и несколько отстраненно,
словно разговаривал не с главой государства, а с обычным зрителем, случайно
заглянувшим в театр. Такая манера поведения Сончаловского ужасно раздражала не
только Сигаретова, но и многих чиновников от культуры, обычно не переносивших
«независимых художников». Однако мудрый Сигаретов предпочитал ни во что не
вмешиваться. В конце концов, каждый человек, даже известный режиссер, имеет
право на ошибку. Так, кажется, говорил сам Андрон Сончаловский.
Второй акт несколько раз прерывался аплодисментами.
Спектакль уверенно держал зрительский интерес. Президенту он явно нравился. Его
супруга несколько раз улыбнулась. Сигаретов следил за выражением лица высокого
гостя. Если понравится спектакль, то после третьего акта можно будет намекнуть на
новую реставрацию театра и открытие еще одного филиала. В конце концов,
Сончаловский ставил свой спектакль именно в их театре и с участием их актеров.
Во втором перерыве, едва закрылся занавес, супруга президента обернулась к
Сигаретову.
— Прекрасная игра! — восторженно сказала она.
