Карл улыбнулся и включил диктофон.
— Алло, говорите, — повторил голос в трубке.
— Слушайте меня внимательно. — На пленке у
Гельвана был записан голос мужчины, говорящего с характерным кавказским
акцентом. Его нашли в Швейцарии, где и попросили сказать несколько фраз в
диктофон.
— Кто это говорит? — спросили в Москве.
Тут в записи была сделана пауза. Предполагалось, что
собеседник может задать похожий вопрос. Гельван прижал телефон к диктофону,
увеличил громкость.
— Деньги нужно передать нашему представителю в
Таллине, — пошла дальше запись, — он будет ждать вас в отеле «Виру» в
субботу, двадцать шестого, в двенадцать часов. В руках у вас должна быть
российская газета. Этот человек ничего не знает и с нами не связан. Но если вы
попытаетесь его задержать, мы сразу узнаем об этом. Он передаст вам нашу
политическую программу, с которой мы требуем ознакомить телезрителей вашего
канала.
Карл выключил диктофон.
— Подождите, — раздалось в телефонном аппарате.
Наверняка это был сотрудник спецслужб. — Мы должны иметь гарантии, что
Абрамов жив. Как вас найти?
Гельван отключил телефон. Затем посмотрел по сторонам.
Кажется, все спокойно. Теперь надо вынуть сим-карту, выбросить аппарат. Пройдя
два квартала, уничтожить и сим-карту. Он сделал все, как ему велели. И через
час с небольшим уже входил в свой «СВ».
На этот раз его сосед по купе, высокий пожилой мужчина лет
шестидесяти, почему-то все время стоял в коридоре. Карл удобно устроился, сразу
попросил постельные принадлежности и заснул, так и не догадавшись, почему его
сосед по купе не хотел сидеть рядом с ним. От Карла Гельвана нестерпимо несло
чесноком и маринованными баклажанами.
Россия. Москва. 24 февраля, четверг
В этот день президенту сообщили, что подозрения
подтвердились — в городе действительно действует группа террористов, нанятая
олигархами для его физического устранения. Услышав это, президент невесело
усмехнулся. Конечно, чего-то подобного следовало ожидать. Его враги трусливы и
непоследовательны, но, убедившись, что он твердо намерен с ними бороться,
решили нанести упреждающий удар. И единственное, что смогли придумать, —
это убрать человека, объявившего им войну.
Люди не глупые, они поняли, что система, которую он пытается
выстроить, — сильное государство с жесткой вертикалью власти, способное
отторгать вмешательство вот таких олигархов, стоящих вне закона и над властью.
Губернаторы уже не зависят от их поддержки и денежных вливаний, они теперь
назначаются из Центра. В депутаты стало невозможно проводить нужных людей. Отныне
выборы в Государственную Думу проходят исключительно по партийным спискам, и
депутаты-одиночки, так легко становившиеся добычей крупных компаний и
нуворишей, уже не могут попасть в парламент.
У олигархов выбита почва из-под ног. Больше им не влиять на
правительство, не диктовать свои условия. Отныне и всегда принимать решения
станет аппарат главы государства, превративший даже правительство в чисто
технический орган. Разумеется, на этом фоне последней надеждой все-таки выжить
в этой стране у олигархов может быть только уничтожение главы государства. Их
задача — не дать ему укрепить власть до такой степени, чтобы он мог передать ее
своему преемнику.
В преемники ему почти единодушно определен нынешний министр
обороны, бывший генерал первого главного управления КГБ СССР. Хотя все
понимают, что в кадровом резерве президента есть и нынешний глава парламента,
бывший министр внутренних дел. Обоих этих политиков отличают такие качества,
как порядочность, независимость от любых олигархических групп и от семьи бывшего
президента, личная дружба с нынешним главой государства. Оба —
«государственники», верные его единомышленники и тоже выходцы из спецслужб,
люди проверенные, осторожные, выдержанные, сумевшие остаться кристально
честными во времена диких перемен. Словом, похожи как близнецы. Смущает одно —
они добросовестные исполнители, среди них нет харизматического лидера, каковым,
впрочем, нельзя было считать и его самого.
Президент со злостью подумал, что, намереваясь устранить
его, олигархи надеются таким образом подготовить ситуацию внутри страны для
своего возвращения. Им мало тех миллиардов долларов, которые они незаслуженно
получили в девяностых годах, когда нефть стоила в четыре, в пять раз дешевле,
чем теперь, у государства были огромные долги, а золотовалютных резервов почти
не существовало. Дефолт девяносто восьмого был почти вынужденной
необходимостью. Но как все сильно изменилось за последние годы! Золотовалютный
запас сейчас уже превышает сто миллиардов долларов. Был создан особый
стабилизационный фонд, куда перечислялись дополнительно десятки миллиардов
долларов. Несколько лет подряд бюджет государства исполняется с большим
профицитом, — доходы намного превышают расходы. И наконец, в стране
появилась та самая стабильность, о которой в девяностые годы, когда все
разворовывалось и разваливалось на глазах, можно было только мечтать.
Президент имел точные сведения о масштабах трагедии,
постигшей его страну. Даже последняя Отечественная война, такая страшная и
разрушительная, нанесла в два раза меньше ущерба, чем непродуманные реформы и
развал государства в начале девяностых. Это были конкретные цифры, которые он
знал. И воспоминания об этих потерях делали его бескомпромиссным и решительным.
Будучи человеком смелым, он не боялся этих неизвестных
террористов, как не боялся летать в охваченные войной южные районы страны,
спускаться на подводной лодке, подниматься за облака в кабине истребителя. Но
президент хорошо знал и свои недостатки. Он не был публичным политиком, не
обладал харизматическими чертами трибуна, вождя, не понимал светских приемов,
не умел облекать свои речи в дипломатически выдержанные спичи. Но система,
которую он выстраивает, и не предполагает во главе какого-то общепризнанного
лидера или нового идола. Это система современного полудемократического
государства.
Когда несколько лет назад он принимал страну, все было
иначе. Да и сам он тогда был немного другим. Даже будучи директором ФСБ и
руководителем правительства, не представлял истинных масштабов развала страны,
всех трудностей, с которыми ему придется столкнуться.
Между тем сказывались последствия августовского дефолта
девяносто восьмого года, отсутствие золотовалютных резервов, недоверие западных
партнеров. На юге бушевала настоящая война, в столице произошли невиданные по
силе трагедии террористические акты, направленные против гражданского
населения. Это случилось еще до одиннадцатого сентября, когда пассажирские
лайнеры протаранили башни Международного торгового центра в Нью-Йорке. И в ту
пору никто даже не мог предположить, что взрывы домов в Москве с мирно спящими
в них людьми — предвестники нового века, в котором терроризм захлестнет весь
мир.
Российские чиновники уже ничего не боялись. В правительстве
существовали властные группировки, враждующие между собой. Олигархи цинично и
нагло вмешивались в политическую жизнь страны, диктуя новые законы для
задыхающегося государства. По-существу, их деятельность была выведена за рамки
судебно-правовой системы страны. Царила неслыханная преступность, лидеры
мафиозных кланов отстреливали друг друга прямо на улицах.
