Он оглядел себя. На нем были только трусы и майка. Мужчины
смотрели на него. И вдруг Аркадий Яковлевич отчетливо понял, что этих типов не
интересует ни его имущество, ни его квартира. Когда люди сидят вот так долго и
молча ждут появления хозяина дома, они делают это только с одной-единственной
целью — чтобы его убить.
— Что вам нужно? — спросил Холмский дрожащим
голосом. Как могли эти чужаки попасть в его квартиру? Внизу все время дежурит
консьержка, замок на входной двери был заперт, он сам его открывал. И тем не
менее сидящие перед ним мужчины были реальностью.
— Садитесь, — посоветовал один из них, показывая
на пустой стул, — садитесь, Аркадий Яковлевич, и постарайтесь успокоиться.
Это уже лучше, они хотя бы не станут его убивать прежде, чем
закончат разговор. Но как же им удалось так незаметно войти и о чем с ним хотят
говорить?
— Можно я оденусь? — почему-то шепотом обратился
он к ним.
— Нельзя, — ответил другой мужчина, коренастый, с
немного выпученными глазами и сильными руками.
Холмский посмотрел на его руки и понял, что ему лучше
послушаться. Этот человек мог задушить его в один момент. Он сел на стул.
— Мы хотим с вами поговорить, Аркадий Яковлевич, —
начал первый мужчина, показавшийся Холмскому интеллигентнее второго. Хотя тоже
не разрешил ему одеться. Им что — доставляет удовольствие наблюдать за голыми
коленками пожилого хозяина квартиры?
— О чем поговорить? — не понял он.
— Наш разговор должен остаться между нами, —
предупредил первый, — и мы рассчитываем, что вы никому о нем не
расскажете.
Это было уже почти деловое предложение, и Аркадий Яковлевич
насторожился. Почему он не должен рассказывать о визите этих неприятных типов?
— Кто вы такие? — рискнул полюбопытствовать он.
— Это не важно. Мы хотим задать вам несколько вопросов.
И учтите, что нам нужны максимально честные ответы.
— По какому вопросу? Вы, наверное, что-то перепутали. Я
занимаюсь мелким рекламным бизнесом и не имею никакого отношения к серьезным
делам.
— Мы это знаем. Вы провели рекламную кампанию в прошлом
году, разместив несколько рецензий на спектакль Сончаловского «Чайка». Верно?
— Я не понимаю, кто вы такие? И почему это вас
интересует? — начал сердиться Холмский. Он испугался, что может потерять
большие деньги за прежний заказ.
— Хватит, Холмский, — лениво предупредил его
второй, — либо говорите правду, либо мы ее из вас выбьем. Неужели
непонятно?
— Что вы хотите? — Аркадий Яковлевич был вполне
разумным человеком.
— Вам заказали рекламу этого спектакля? Да или нет?
Учтите, мы пришли сюда не просто поболтать.
— Понимаю. — Холмский подумал, что больше никогда
не сможет чувствовать себя в этой квартире уютно и надежно.
— Так кто заказал вам рекламу спектакля? — снова
спросил первый.
— Ко мне обратился мой знакомый Бенедиктов. —
Холмский все еще надеялся сохранить свои деньги. Или жизнь? Почему их так
интересует этот спектакль?
— Значит, он заказал вам рекламу «Чайки»?
— Не совсем. — Черт возьми, ему очень не хотелось
ничего говорить! Но если эти типы сумели так ловко проникнуть в его квартиру,
то они наверняка сумели и кое-что разузнать заранее, прежде чем оказались в его
спальне. Ну и черт с ними! Жизнь дороже денег. — Меня познакомили с одним
поляком. Тоже журналистом, Ежи Курыловичем. Это он просил меня организовать
такую кампанию. Наверное, он большой поклонник Сончаловского. Или Чехова. А
может, какой-нибудь актрисы, что скорее всего. Я его не спрашивал, а сам он не
рассказывал.
— Курылович заплатил вам деньги?
— Нет, я работал на одной любви к ляхам, — зло
буркнул Холмский. — Если б не заплатил, я ничего и делать бы не стал. А
что, это уже запрещено?
— Он говорил вам, о чем писать?
— Я уже давно в рекламном бизнесе. Мне достаточно
намекнуть…
— Тогда и я «намекаю». Вторую кампанию тоже попросил
организовать Курылович?
— Какую кампанию?
— Холмский, у нас мало времени. Вы организовали и
разместили уже более десяти материалов о пропавшем журналисте Абрамове. Или мы
ошибаемся?
— Это тоже не запрещено законом. Холодно, я замерз.
Может, вы все же разрешите мне одеться?
— Мы скоро уйдем, если вы будете четко отвечать на наши
вопросы. Это Курылович просил вас публиковать материалы об исчезнувшем
тележурналисте?
— Да. Поляки любят наш театр и наших журналистов. Они
просто всех нас любят. И хорошо за это платят. Вы из налоговых органов?
— Почти угадали. Курылович предлагал вам конкретные
темы?
— Предлагал. Просил обратить внимание на схожие случаи
во Франции и в Италии, где освобожденных заложников-журналистов по возвращении
домой встречали главы государств. Я думаю, это хорошая традиция. А как вы
считаете?
Оба «взломщика» проигнорировали его вопрос и лишь
переглянулись.
— Когда вы должны с ним встретиться в следующий
раз? — спросил первый.
— Не знаю. Он мне должен позвонить.
— Сколько вы уже получили от него денег?
Напрасно они это спрашивают. Он все равно не назовет точной
цифры. Никому на свете.
— Около ста тысяч. — Хватит с них и этой суммы.
— Не больше? — усомнился первый.
— Возможно, чуть больше.
— Насколько больше?
— Не помню. У меня в голове нет бухгалтерских книг.
Обычный заказ. Что вам от меня нужно?
— Ничего. Больше ничего. Вы можете назвать номер
телефона Курыловича?
— Он у меня в записной книжке. Я могу принести. Она в
кармане…
— Не беспокойтесь, — вмешался второй мужчина и
поднялся, — я сам принесу.
Холмский опять испугался. В кармане его пиджака лежало
несколько тысяч долларов. За такие деньги в городе могут убить несколько раз.
Второй мужчина вернулся с его записной книжкой. Холмский взял ее, назвал номер
телефона.
Тогда поднялся и первый:
— Надеюсь, вы все точно поняли: никому ни одного слова.
Это и в ваших интересах, господин Холмский. Ни одного намека на наш сегодняшний
разговор. И продолжайте выполнять все указания пана Курыловича. Вам ясно?
— Да. — Холмский вдруг подумал, что, если они
уйдут, это будет самая большая удача в его жизни.
Мужчины, не прощаясь, вышли из комнаты. Послышались звуки
открываемых замков входной двери. Затем она захлопнулась. Холмский
почувствовал, что дрожит. Он не верил, что все закончилось. Поспешив к входной
двери, снова запер ее на все замки. Но и тогда не почувствовал себя в
безопасности. Ему казалось, что эти люди способны войти сквозь стены. Или снова
открыть его входную дверь.
