Эстония. Таллин. 26 февраля, суббота
В Таллин прибыл опытный «переговорщик» — подполковник ФСБ
Мансимов. Изъяснявшийся на безупречном русском языке, этот человек имел типично
кавказскую внешность: темные волосы, пышные черные усы, нос с горбинкой и
веселые озорные глаза. Мансимов специализировался на северокавказских
операциях. Психологически появление «кавказца» на переговорах от России было
оправданно, ибо сразу производило нужный эффект.
Ровно в двенадцать часов Мансимов с российской газетой в
руках появился в холле отеля. Он сел в кресло, положил свернутую газету рядом с
собой на столик и принялся терпеливо ждать. По договоренности с Машковым было
решено не привлекать местные службы безопасности. Среди их сотрудников мог
оказаться провокатор или болтун, способный загубить всю операцию. Поэтому в
Таллин вместе с Мансимовым приехали еще двое сотрудников ФСБ, которые были
обязаны не выдавать себя ни при каких обстоятельствах, обеспечивая безопасность
подполковника-«кавказца».
Эти двое прилетели под видом семейной пары и теперь тоже
находились в холле, наблюдая за всеми входящими. В десять минут первого к
Мансимову подошел какой-то мужчина. Он был чуть выше среднего роста, с
рыжеватой, коротко подстриженной бородкой, небольшими усами и светлыми глазами.
На голове — кепка с названием какого-то бейсбольного клуба, на плечах — яркая
оранжевая куртка.
— Здравствуйте, — произнес мужчина с типичным
эстонским акцентом, — вы приехали из Москвы?
— Да, — показал на газету Мансимов, — я жду
вас уже десять минут.
— Извините, — незнакомец внимательно смотрел на
своего собеседника, — я думал, что приедет другой человек.
Один из сотрудников ФСБ подал знак Мансимову, что в холле
находится посторонний. Кроме этого типа, в отель вошел еще один мужчина,
который сел в дальнем углу, внимательно наблюдая за происходящим разговором.
— Вы принесли деньги? — спросил эстонец.
— Только часть, — ответил Мансимов, — вы
должны нас понять. Мы хотим быть уверены, что с журналистом ничего не случится.
— Вы нарушили наши условия, — заметил
эстонец, — до свидания. — Он поднялся, собираясь уйти.
— Подождите, — остановил его Мансимов, —
легче всего закончить разговор. Вы не думаете, что люди, которые нас сюда
послали, будут недовольны? И ваши люди, и мои?
— Что вы предлагаете? — чуть заколебался эстонец.
— Нам нужно договориться. Мне поручили узнать, как себя
чувствует похищенный журналист и убедиться, что он жив. Только в этом случае я
должен выдать вам десять процентов от всей суммы. А позже все остальное.
Поймите, у меня есть свое начальство, я не могу так просто распоряжаться этими
деньгами.
— Вы должны были принести пять миллионов, — зло
напомнил эстонец.
— Правильно. Но у нас нет никаких гарантий. А если наш
журналист уже давно погиб? Или умер от сердечной недостаточности? Как я могу
это проверить? Или вы предлагаете себя вместо заложника?
Эстонец нахмурился. Он не был готов к таким вопросам.
— И ваша программа, — не отступал Мансимов, —
вы должны передать мне вашу программу. Я думаю, будет правильно, если мы
сначала выполним ваше требование, чтобы вы убедились в нашем позитивном
отклике, а затем состоится передача всей суммы в обмен на заложника. Согласны?
— Я вас не понимаю, — обреченно проговорил
эстонец, затравленно озираясь по сторонам.
— Где ваша программа, которую мы должны передать по
нашему каналу? — упрямо настаивал Мансимов.
Эстонец наконец вспомнил про эту программу. Он полез в
карман и достал конверт. Бросил его на столик, чтобы не передавать из рук в
руки. Эстонец почему-то опасался прикасаться к Мансимову.
— Мы ее обязательно рассмотрим, — кивнул
подполковник. — Давайте договоримся так. Я передам вам деньги сегодня
через два часа в этом отеле. Как раз успею их привезти. Только вы никуда не
уходите. А насчет остальных денег мы договоримся, когда получим гарантии, что
журналист жив. Вы меня понимаете?
— Понимаю. — Эстонец был согласен на все, лишь бы
избавиться от гипнотического взгляда и голоса этого человека.
— Мы ждем вашего звонка в понедельник, ровно в полдень.
И хотели бы услышать голос самого Абрамова, — пояснил Мансимов.
— Я передам, — пообещал вконец растерявшийся
эстонец.
— Тогда до встречи через два часа. — Мансимов
встал и вышел из холла, а наблюдавший за эстонцем незнакомец остался сидеть в
отеле. Очевидно, в его задачу входило наблюдение за своим человеком.
Мансимов получил деньги, переданные с дипломатической почтой
в российское посольство. Это была большая победа Машкова и всей комиссии. Они
настояли, чтобы первые пятьсот тысяч были отправлены в Таллин для успешных
последующих переговоров.
Эстонец затравленно озирался после ухода Мансимова и
наконец, не выдержав, вскочил с места, подбежал к наблюдавшему за ним мужчине.
— Они согласны выплатить только часть денег, —
шепотом доложил он, умоляюще глядя на него.
— Вернись на свое место, кретин, — довольно громко
буркнул тот.
Сомнений не оставалось. Эти люди связаны друг с другом.
Через два часа Мансимов привез деньги. Все это время эстонец просидел за
столиком, корчась и бросая отчаянные взгляды на наблюдающего за ним мужчину.
Едва получив деньги, он забрал портфель и чуть ли не бегом выскочил из отеля.
Его наблюдатель быстро вышел следом. И почти сразу отель покинула «семейная
пара» сотрудников ФСБ.
Уже вечером того же дня Мансимов вернулся в Москву, а
сотрудники ФСБ установили фамилии и адреса обоих эстонцев, приезжавших в «Виру»
на переговоры. Ленарт Кясперт и Арни Рауддсепп теперь были под их наблюдением.
На следующий день в Таллин для подкрепления должны были прибыть еще две пары
сотрудников ФСБ. Деньги остались в квартире Рауддсеппа, в субботу их невозможно
было положить в банк. Правда, наблюдатели не смогли установить, с кем
беседовали эти двое, но стало ясно, что именно они проведут следующий тур
переговоров. Оставалось дождаться понедельника.
Россия. Москва. 27 февраля, воскресенье
В выходной члены комиссии Машкова собрались, как обычно
делали это в будние дни. Все понимали чрезвычайную важность их работы. Речь шла
о самом изощренно продуманном террористическом акте в истории мировых
спецслужб. У Машкова были воспаленные глаза, он уже которую ночь не высыпался,
пропадая на докладах у руководства. Все остальные выглядели не лучше. Дронго,
ночевавший дома, успел принять душ, побриться, переодеться в свежее белье. Но
многие офицеры ночевали прямо на рабочих местах.
В полдень Машков подвел некоторые итоги. На следующее утро
ожидался прилет Курыловича в Москву и его возможная встреча с заказчиком. В
Эстонии установлено наблюдение за двумя местными жителями. И наконец, Холмский
и вся его деятельность — под плотным контролем спецслужб. Каждая из групп,
работающих в Польше, Эстонии и Москве, действовала независимо, передавая все
полученные сведения в межведомственную комиссию генерала Машкова.
