— И вчера он перепил в отеле «Мэрриот Аврора» со своим
соотечественником, — напомнил Дронго. — Они ведь наверняка не чай
пили, когда общались.
— Все сделаем. — Полухин быстро вышел из комнаты.
Говоривший по телефону офицер ФСБ посмотрел на Машкова.
— Докладывайте, — разрешил тот.
— Мы еще вчера проверили, сколько раз Курылович
прилетал за последние три месяца в Москву, — сообщил офицер. —
Оказалось, четыре раза. Жил в «Балчуге», «Метрополе», «Радиссоне» и теперь вот
в «Национале». Все номера в отелях оплачивались неизвестными людьми наличными.
Сразу и за все дни. Но звонки были из разных мест. Однако дважды звонили из
фирмы, занимающейся ландшафтным дизайном. Может, это совпадение, но мы сейчас
их проверяем. Они снимают офис в бывшем международном центре торговли.
— Проверяйте быстрее, — попросил Машков, —
поднимите распечатки по всем телефонам, которыми они пользовались. И узнайте,
кто к ним звонил.
Люди продолжали работать. Никто не чувствовал усталости. В
четвертом часу утра вошедший офицер сообщил, что в фирме, занимающейся
ландшафтным дизайном, примерно месяц назад произошло «ЧП», сбежала сотрудница,
которую до сих пор не могут найти. Она присылает маловразумительные записки и
не отвечает на звонки своего мобильного телефона.
— Сбежала с каким-то парнем, — недовольно
предположил Богемский. У него были красные от бессонницы глаза. — Эти
девицы все никак не хотят заниматься настоящим делом.
— Проверяйте дальше, — предложил Машков. —
Пошлите людей, пусть проведут обыск в их офисе.
— Сейчас пятый час утра, — напомнила Нащекина,
посмотрев на часы.
— Именно поэтому группа должна отправиться
немедленно, — приказал Машков, — прямо сейчас.
В шестом часу утра принесли распечатки всех разговоров из
офиса фирмы ландшафтного дизайна. Там провели тщательный обыск, но ничего
подозрительного не нашли. Дронго сидел рядом с Татьяной Чаговец, внимательно
исследуя номера телефонов. Он обратил внимание, что в фирму звонили двадцать
пятого декабря из Шереметьево-2, в тот самый день, когда католики всего мира
традиционно отмечают Рождество.
Он прошел к одному из офицеров и попросил его проверить, не
вылетал ли человек с фамилией Дзевоньский из России именно в этот день. И через
полчаса уже знал, что никто с такой фамилией в аэропорту не появлялся.
— Вы думаете, он будет летать под этой фамилией? —
снисходительно спросил сотрудник ФСБ, глянув на Дронго.
— Не думаю, — ответил тот, усаживаясь рядом.
Нащекина с некоторой тревогой смотрела на него. Она видела,
что Дронго нервничает, от напряжения у него дергался правый глаз.
— Давайте сделаем по-другому, — неожиданно
предложил Дронго. — Им еще звонили в тот день?
— Звонили. Из Брюсселя. И они звонили в Брюссель.
— А позже были звонки в Брюссель?
— Да. Тридцать первого декабря.
— Очень хорошо. Теперь мне нужен список людей,
вылетавших в Брюссель двадцать пятого и тридцать первого. Одна фамилия может
совпасть. Если этот Дзевоньский поляк, то он католик, а значит, мог на
праздники полететь к себе домой. Проверьте списки всех пассажиров.
Он поднялся и принялся лихорадочно ходить по залу. У
компьютеров работали сразу несколько операторов. Вместо прежней тишины теперь
здесь стоял приглушенный шум бегающих по клавишам пальцев. Все негромко
переговаривались, никто не хотел нарушать этой рабочей обстановки.
— Одна фамилия совпала, — сообщил сотрудник ФСБ,
поднимая голову, и Дронго подошел к нему. — Станислав Юндзилл. Он летал в
Брюссель и двадцать пятого, и тридцать первого декабря.
— Теперь быстро проверьте, когда он прибыл в Москву до
этого. Я уверен, что он оставался в Москве примерно с середины ноября.
Сотрудник снова склонился над компьютером.
— Верно, — удивленно произнес он, — этот тип
появился в Москве в середине ноября.
Дронго уже не слышал его. Он повернулся к Нащекиной и
убежденно сказал:
— Это они. Дзевоньский католик и летал к себе домой на
праздники. Он не подозревает, что мы смогли вычислить его фамилию, под которой
он зарегистрировался в Москве.
— Руководитель фирмы ландшафтного дизайна — латышский
гражданин Карл Гельван, — сообщил ему офицер. — За ним ничего нет. Мы
проверили.
— Есть, — возразил Дронго. — Он как минимум
знаком с Дзевоньским. Посмотрите по вашим данным, где он был двадцать
четвертого февраля. Может, летал в Махачкалу?
Офицер работал минут тридцать. Затем покачал головой. Ни на
одном самолете пассажир с такой фамилией не был зарегистрирован. Ни в
Махачкалу, ни обратно.
— Проверьте шестнадцатое число. Вылет в Минводы из
Москвы и обратно, — тяжело вздохнув, попросил Дронго. Он все еще не терял
надежды.
Сотрудник ФСБ работал еще минут десять или пятнадцать. Затем
вдруг поднял голову.
— Есть, — почему-то шепотом сообщил он. —
Гельван улетел в Минводы шестнадцатого февраля рейсом «Аэрофлота».
— В котором часу?
— В двенадцать тридцать.
— А когда был на месте?
— В четырнадцать пятьдесят пять.
— А в шестнадцать был звонок из Пятигорска? —
уточнил Дронго.
Офицер ФСБ счастливо улыбнулся. Дронго повернулся и пошел к
Машкову. Он быстро рассказал ему обо всем. На часах было около девяти.
— Этот Гельван связан с Дзевоньским, — убежденно
сказал Дронго. — Нужно отправить группу к нему домой. Прямо сейчас. И
достать распечатку его мобильного телефона. Я думаю, это тот самый невидимка,
который звонил на телевидение из Минвод, Махачкалы и Воронежа.
— Группа захвата! — мгновенно отреагировал
Машков. — Давай адрес…
Россия. Москва. 1 марта, вторник
Ранним утром сразу восемь офицеров спецназа ворвались в
квартиру Карла Гельвана. Он не сразу понял, что происходит, и попытался
сопротивляться. В конце концов Карл был достаточно подготовленным
профессионалом, а у них наверняка — строгий приказ взять его живым. Именно
поэтому ему удалось легко ранить двоих нападавших и нанести рваную рану
третьему. Его довольно сильно побили, но действительно доставили в группу
Машкова живым. К этому времени специалисты проверили два его сотовых телефона.
Не оставалось никаких сомнений. Он успел побывать в Минводах, Махачкале и
Воронеже как раз в те самые дни, когда оттуда раздавались засеченные телефонные
звонки.
На всякий случай арестовали и остальных сотрудников фирмы:
водителя, уборщицу, секретаря. Все понимали: счет идет на минуты. Гельвана
допрашивали почти два часа. При этом его телефонные аппараты были включены, а
специалисты из технического управления уже моделировали его голос для возможных
ответов за него.
