— Ты была в театре? — снова уточнил он.
— Конечно. Я ходила на все спектакли, как ты и
велел, — ответила Рита. — И сидела на местах, открывавших хороший
обзор. Когда закончился второй акт, все привычно зааплодировали. Президент
поднялся и повернулся к своей жене, чтобы выйти вместе с ней. И в этот момент к
ним бросился какой-то тип. Среднего роста, в узком пиджаке, мятых брюках.
Редкие волосы на покатом черепе, узкие глаза, выступающий подбородок. Он что-то
кричал, но я не расслышала что. В руках он держал нож, но было сразу заметно,
что это не боевое оружие.
— В первом отделении этот тип себя никак не проявлял?
— Никак. Во всяком случае, я его не видела.
— Что было потом?
— Видимо, в первом антракте он стащил нож в буфете. А
после второго акта побежал с этим ножом к президенту. Но не успел сделать и
нескольких шагов. Как только он закричал и побежал, к нему сразу бросились люди
из охраны. Его сбили с ног, уложили на пол, отняли нож. Он что-то кричал,
плакал, пытался вырваться, — не оставалось сомнений, что он не в себе.
Этого типа мгновенно нейтрализовали. Должна заметить, что сотрудники охраны
работали исключительно профессионально. Быстро и надежно. Никакой паники,
никакой растерянности. Мгновенная реакция.
— Дальше, — потребовал Гейтлер.
— Его увели. Начало третьего акта задержали на полчаса.
Но никто из зала не уходил. Президент тоже не ушел. Он мужественный человек.
Остался вместе с женой и досмотрел спектакль. Хотя было заметно, как нервничала
его охрана.
— Это очень важно, — тихо произнес Гейтлер. —
Значит, он не покинул здание театра?
— Нет, не покинул. Но я видела, как охрана пыталась его
изолировать и увести. Он прошел в кабинет директора и через полчаса вернулся. Я
думала, что в таких случаях охраняемое лицо эвакуируют сразу, без промедления.
— Ему важно общественное мнение, — возразил
Гейтлер, — и я думаю, что охрана верно все просчитала. Этот сумасшедший
тип больше не представлял для президента никакой опасности. Поэтому им
разрешили досмотреть спектакль. Но ты права, все равно это нарушение
установленного порядка охраны.
— Они вызвали подкрепление, — сообщила
Рита, — в театре появились новые лица. Их стало в три раза больше, чем
раньше. Я думаю, президент сам не захотел уйти. Когда он снова появился в своей
ложе, его встретили аплодисментами.
— Очень интересно, — задумчиво проговорил
Гейтлер, — значит, он остался и досмотрел спектакль до конца. И ты все
время была в зале?
— Да. Когда спектакль закончился, все опять бурно
зааплодировали. И актерам, и ему. Ему за то, что остался. Актерам — за то, что
смогли доиграть и играли очень неплохо. В общем, аплодировали минут пять или
шесть. Потом всех задержали, а президент с женой ушли. Охрана никого не
выпускала из зала еще минут десять. Потом разрешили выходить, но все равно за
всеми следили.
— То есть сотрудники охраны не уехали, — уточнил
Гейтлер, — остались в театре?
— Часть охранников осталась. Они следили за всеми
выходящими из зала. Я боюсь даже предположить, но, кажется, нас всех снимали
видеокамерой. Двое сотрудников стояли на выходе и проверяли у выходивших
документы. Фамилии и номера паспортов переписывали. И, повторяю, по-моему, нас
всех засняли на пленку.
— Черт возьми! — вырвалось у Гейтлера. — Они
работают гораздо более профессионально, чем я мог предположить. Про камеру я
даже не подумал. Тебе больше нельзя появляться в театре. Ты меня поняла?
— Мне уже надоел этот спектакль. Я видела его восемь
раз. Ходила на каждое представление. Трижды покупала билеты с рук, переплачивая
в несколько раз.
— Спасибо. Ты мне очень помогла. А ты обратила
внимание, как они выстроили систему охраны, откуда появились эти офицеры?
— Конечно. Я даже набросала для себя схему.
— Напрасно. Нужно запоминать, а не записывать. Помнишь,
как я тебя учил?
— Конечно, помню. Но я так сделала, что кроме меня
никто не сможет прочесть эти записи.
— Если понадобится, прочтут, — недовольно заметил
Гейтлер, — постарайся все запоминать. Мы увидимся с тобой через неделю.
— Ты говорил — через две.
— Я передумал. Так будет лучше. Ровно через неделю.
— Опять в каком-нибудь ресторане?
— Я приеду к тебе на квартиру, как и сказал. Часам к
трем или четырем. Ты заранее закупи продукты и напитки, чтобы не выходить в
воскресенье из дома. Но не сразу, а ежедневно небольшими порциями. Чтобы не
было заметно, что ты ждешь гостей.
— Ясно, — кивнула Рита.
— И еще. Паспорт, который я тебе дал и который у тебя
проверили, можешь спрятать. Больше им не пользуйся. Я дам тебе другой.
Постараюсь его найти за две недели, если получится. Квартиры ты снимала на
русский паспорт или на немецкий?
— На немецкий. Иностранцам сдают охотнее, но просят
больше денег. С меня за каморку в центре города взяли тысячу долларов в месяц.
Это много.
— Так нужно, — возразил Гейтлер. Он еще раз
дотронулся до ее руки. — Я тоже скучаю без тебя. Если все будет нормально,
уедем куда-нибудь далеко. Например, на острова в Тихом океане. И останемся там
навсегда. Вдвоем.
— Обещаешь?
— Я тебя когда-нибудь обманывал?
— Нет. Ты просто исчезал, и надолго. На всю прошлую
жизнь. Не исчезай и на этот раз.
— Не исчезну, — он сжал ее руку, — ты нужна
мне гораздо больше, чем я тебе.
Россия. Москва. 11 января, вторник
Вернувшись в Москву, Дронго заперся в своей квартире,
наслаждаясь тишиной и одиночеством. Об инциденте, случившемся в театре, он уже
знал. Об этом сообщили все ведущие мировые телеканалы, написали все известные
газеты, и не только в России. Аналитики дружно сходились на том, что появление
подобных неуравновешенных людей возможно в любом обществе и при любой ситуации.
Дронго внимательно читал эти сообщения, обращая внимание на самые
незначительные детали. Но ничего подозрительного в них не нашел, такой тип
действительно мог появиться где угодно.
От подобного нападения не может быть застрахован ни один
президент, ни один политик.
В этот вечер он читал последнюю книгу Брауна, когда раздался
телефонный звонок. Дронго удивленно посмотрел на аппарат, но автоответчик,
включившись, уже сообщал кому-то, что хозяина нет дома.
— Я знаю, что ты дома, — прозвучал знакомый голос
Машкова, — если разрешишь, я к тебе заеду.
— Добрый вечер, — поднял трубку Дронго, — что
у вас опять произошло?
— Долго рассказывать. Я лучше к тебе приеду. Примешь?
— В последний раз мы виделись почти месяц назад. Можешь
приезжать. Только учти, что пить я с тобой больше не буду. Мне все равно за
тобой не угнаться, а все время проигрывать я не люблю.
