— Гм, — сказал я, — вряд ли за кем-то гнались.
Он пошел рядом со мной, а когда мы приблизились к дереву, выпрямился и, расправив плечи, произнес радостно-приподнято:
— Его высочество принц Ричард!
С земли встали четверо мужчин и один юнец, совсем подросток, но держится гордо и чуточку надменно, демонстрируя свой высокий сан. Поклонился по-королевски, чуть-чуть, словно оказывает мне милость, в то время как остальные склонились в весьма почтительных позах.
— Прошу всех сесть, господа, — сказал я отрывисто. — Мы не во дворце, потому некоторые церемонии и формальности можно отбросить, никого этим не задевая и не унижая. Мы на войне… Итак, я вас слушаю!
Все пятеро снова опустились на землю, но один тут же поднялся и заговорил торжественно и скорбно:
— Я — Гордон Сангстер, личный секретарь короля Гиксии Натаниэля Стокбриджа. Мы с наиболее преданными людьми сопровождаем наследного принца Себастиана… В наше королевство, как вы, наверное, знаете, вторглись войска Мунтвига.
— Соболезную, — сказал я с глубоким сочувствием. — Боль соседей — наша боль.
— Среди наших баронов, — объяснил он, — при известии о Мунтвиге тут же созрел заговор…
Принц воскликнул с места гневно:
— Созрел? Он зрел давно!
Сэр Сангстер ответил с торопливым поклоном:
— Ваше высочество, вы, безусловно, правы. Заговор созрел давно, а с вторжением войск Мунтвига его прорвало, как гнойный нарыв. Бароны выступили против короля, в короткой битве одолели его войско, используя многократное преимущество в живой силе, и коварно захватили замок…
— Мунтвиг им что-то пообещал? — спросил я.
Принц гордо промолчал, а сэр Сангстер ответил, пожимая плечами и едва удерживая себя от прочих недостойных движений:
— Они входили с ним в соприкосновение, но что Мунтвиг им сказал, нам пока неведомо. Однако то, что с такой энергией восстали против законного короля…
— Значит, — сказал я с тревогой, — что Мунтвиг не только полководец, но и политик. Нехорошо, это не по-рыцарски!.. Мужчина не должен везде стремиться к выгоде, а рыцарь — тем паче… Если удастся использовать это в пропаганде против него, то надо бы…
Норберт шепнул мне на ухо:
— Ваше высочество, не надо.
— Думаешь? — спросил я так же тихо.
— Уверен, — ответил он многозначительно. — Вам это обойдется дороже.
Я сказал принцу и его людям:
— У нас вы можете чувствовать себя в безопасности… от Мунтвига. Сейчас мои люди разместят вас, насколько это возможно в полевых условиях с подобающими удобствами и почестями, соответствующими вашему высокому рангу. Вокруг костра, разумеется.
Они поднялись, сэр Сангстер и остальные молча коротко поклонились, но принц сказал горячо:
— Ваше высочество, вы должны… вы просто обязаны оказать мне помощь и раздавить восставших!
Личный секретарь показывал ему знаками, что это пока преждевременные речи, а я чуть поклонился и ответил доброжелательно:
— Принц, такие вопросы, уверен, королевские наставники учили вас не решать вот так сразу без долгого обдумывания и выбора правильной стратегии. При следующей встрече поговорим чуть более подробно.
Двое воинов учтиво повели их к костру, Норберт сказал очень серьезно:
— Войска Мунтвига еще далеко. Не меньше, чем в месяце пути.
— А с кем бароны вели переговоры?
Он отмахнулся.
— Передовые части легкой конницы. Разведывательные отряды. Их можно не принимать всерьез.
— И выступить против баронов?
Он кивнул.
— Очень удачный вариант! Принц еще слишком молод, чтобы стать королем. Но если его возвести на трон, вы по праву станете его регентом.
Я фыркнул.
— Если уж ввязываться в это дело, то я предпочел бы вступить в союз с могучими баронами.
— Ваше высочество!
— А что? — спросил я удивленно. — Мне оппозиция всегда нравилась больше. Бей, круши, ломай витрины магазинов, воруй… В любом случае, оппозиция вызывает симпатии, потому что борется против кровавого режима, а он все равно кровавый, даже если не кровавый, толпу не переубедишь, она всегда за честные выборы!
Он сказал упрямо:
— На одного мальчишку влиять все-таки легче, чем на сотню своенравных баронов.
— А справедливость? — спросил я.
Он посмотрел с великим изумлением.
— Это у вас такие шуточки?
— Да, — сказал я сердито, — шуточки! Однако сперва выслушаем их взаимные обвинения. А потом решим.
Он поморщился.
— Выслушивать еще и баронов? У нас нет дел поважнее?
— Верно, — согласился я. — Вынесем зажравшимся баронам приговор заочно. Виновны в свержении законной власти… пусть даже та законная вела себя не слишком законно, а чаще самодурно… ну, это мы уже проходили.
Он поглядывал на меня странновато, не спорил, но что-то мотал себе на ус, и, думаю, совсем не то, что я хотел намотать ему сам.
— Значит, бароны, даже если правы, все равно не правы?
— Восставшие всегда не правы, — изрек я. — Хотя я душой и сердцем на стороне восставших, не важно, из-за чего восстали и чего требуют, но это так революционно и красиво: восстать против тирании, выстроить баррикады, одолеть продажную клику, ворваться в дворцы и особняки, убивать и грабить, насиловать этих нежных испуганных женщин, поджигать дома и сараи, утверждая свои революционные права «мир хижинам, война дворцам!» и «грабь награбленное».
Он смотрел в некотором замешательстве:
— Гм…
— Это революция, — продолжал я возвышенно, — весь мир до основанья мы разрушим!.. Ну а затем мы новый мир построим… если очнемся от пьянства и разрухи, все-таки ломать куда проще, чем строить… Да и, самое главное, приятнее. Ломать настолько приятно, что в оппозицию кто только ни прет, все-таки не умеющих и не желающих работать гораздо больше, чем… ну, вы поняли.
Он сказал упавшим голосом:
— Понял. Значит, за этого мальчишку?
— При мальчишке, — сказал я, — будет править Совет с вот такими… я имею в виду седыми бородами, что уже знают натуру человеческую и никаких иллюзий не питают. Это значит, будут править мудро и осторожно, никаких рывков к светлому будущему, а медленное всползание длиной в тысячу лет.
Он зябко передернул плечами.
— Страшные вещи говорите!.. А с баронами вести переговоры будете? Если все правда, то скоро тут появится погоня.
— А может, и не появится, — ответил я. — Король убит, продажная клика изгнана, что им еще надо?.. Хотя горячие головы должны вообще-то погнаться, требуя добить врага в его гнусном логове.
