- Мы рады, что ты чувствуешь себя лучше, - сказал ее мать, нервозно поглядывая на супруга, как будто спрашивая позволения говорить и от его имени.
Он мрачно смотрел на Клэр, одновременно смешивая бобы и кукурузу.
- Ты была у врача? – проворчал он, как будто его возмущало то, что он должен о ней беспокоиться.
- Да, - ответила Клэр, сказав не всю правду. Ведь она была в скорой в пятницу вечером. – Мне дали антибиотики, и я пропустила работу в понедельник.
Он нехотя кивнул, а потом обратил всё свое внимание на тарелку.
- Женщина твоего возраста вообще не должна работать…
Клэр закусила губу. Она могла бы наизусть повторить его нотацию.
- Ты должна уже быть замужем, - он махнул вилкой в сторону пустых мест за обеденным столом. – И я уже должен был лицезреть тут чертовых внуков. Ты вообще хоть с кем-то встречалась с тех пор, как Брайан бросил…
- Майк, - перебила его мать с мягким укором в голосе, озабоченно посмотрев на Клэр.
Отец швырнул нож и вилку на тарелку так, что мать вздрогнула от звона посуда. Откинувшись на стуле, он воздел руки вверх.
- Что теперь, Кэтлин? Я не могу высказать свое мнение в собственном проклятом доме? Что она такое? Какой-то кусок хрусталя, который разобьется, если я скажу…
- Перестань кричать на нее, - еле слышно сказала Клэр, раскрошив булочку домашней выпечки. Но она могла с таким же успехом закричать. Ее мать шумно вздохнула.
Отец посмотрел на нее, его левый глаз задергался, предупреждая, что он в опасном настроении. Клэр потерла край глаза, словно чувствовала этот тик сама и хотела от него избавиться. Она много лет назад в последний раз видела этот тик, но некоторые вещи остаются в памяти навсегда.
- Что ты сказала мне, девочка? – медленно, отчетливо проговорил он.
Что-то темное и опасное развернулось в ее животе, и в этот раз она смогла ответить. Она подняла подбородок.
- Не кричи на меня, мне это не нравится, - и, не обращая внимания на качающую головой мать, Клэр продолжила:
- Мне никогда это не нравилось. И я не могу представить, что и ей это нравится.
- Тебе это не нравится! – она побагровел, наклоняясь вперед к ее лицу. Слишком близко. Она поморщилась от лукового запаха в его дыхании, который уловил ее чуткий нос. – С каких это пор то, что тебе нравится, имеет значение в этом доме?
В ее ушах раздался глухой рев, который усилился, когда Клэр потянулась за своим запотевшим стаканом. Ей нужно было что-то держать, схватить, чтобы не дать себе завыть и ударить массивную челюсть отца кулаком.
Только вот ее отец не знал, когда следует отступить. Никогда не знал.
В его глазах появилось отвращение.
- Ни один мужчина тебя не хочет. Ты просто высохшая…
- Майк! – его имя прозвучало с упреком. Ее мать в испуге поднесла руки ко рту, но было уже поздно.
На сей раз ее отец без предупреждения вскочил со стула и замахнулся, собираясь ударить ее мать.
- Нет! – вырвалось у Клэр, отчего его рука застыла в воздухе.
Он повернулся к ней, а потом, по какой-то причине повернулся к стене. Он опустил руку и тяжело опустился на стул, глядя на стену.
Клэр посмотрела туда, куда он смотрел: на пятно на бордовых обоях. Осколки стекла было невозможно отличить от тающих кубиков льда, сверкающих, словно бриллианты на полу.
Но то, что произошло, она поняла лишь через минуту: она швырнула стакан с холодным чаем об стену. Так быстро, так жестоко. Так резко, что сама не поняла, как это случилось.
Опустившись на место, ее отец широко раскрытыми глазами смотрел на нее, словно не видел ее прежде, словно перед ним не дочь, а незнакомка. На его лице показались разные чувства: шок, гнев, и, как она поняла с удивлением и отвращением, некое слабое уважение.
- Клэр, - голос ее матери звучал откуда-то издалека из-за шума в голове. – Не делай этого.
- Больше никогда, - процедила Клэр, дико мотая головой. – Больше никогда. Ты меня понимаешь, папа?
Она швырнула стакан инстинктивно, без раздумий, без плана, но уже не собиралась отступать. Что-то внутри нее этого не позволит. Одно было несомненно: страха она не испытывала. Ни перед ним, ни за себя. Может, впервые в жизни, она наконец-то не боялась. И, вероятно, он понял это, потому что, невероятно, он рассмеялся. Этот смех показался ей странным и разбитым.
- Думаю, что пора придумать для тебя новое прозвище. «Мышь» тебе больше не подходит, - он улыбнулся или попытался улыбнуться, но что-то другое показалось на его лице.
Посмотрев на него, Клэр узнала чувство в его глазах. Почувствовала вонь, острый запах, напоминающий медь. Страх. Ее отец был просто хулиганом. Напуганным маленьким мальчиком. Понятно тогда, почему он вырастил из нее запуганную маленькую девочку. Однако сегодня этой девочки больше не было.
- Похоже, что в тебе все-таки есть что-то от твоего старика, - заявил он.
Его слова вызвали ее ярость, лишив остатков контроля. Посмотрев вниз, она заметила, что сжимает в руке тонкий нож с эбонитовой ручкой. Она быстро швырнула, попав в стол прямо перед ним. И поверх дрожащего ножа она посмотрел на человека, который запугивал и устрашал ее с рождения.
- Я совсем на тебя не похожа, - прошипел она, хотя собственные слова ей самой показались глупыми. То, что она швырнула нож, не делает ее лучше его. Задирой.
Разжав пальцы, она опустила руку, и вдруг вспомнила про пистолет в кармане, такой доступный, такой близкий. Она чувствовала, как пальцы задергались, Сейчас же. Пока она не зашла слишком далеко. Клэр отступила от стола и убежала от изумленного лица отца и тихих рыданий матери.
Чувствуя какое-то оцепенение, она прошла по коридору, на стенах которого висели студийные фотографии идеальной семьи, замерев перед одной из них. Она повернулась и посмотрела на свою старую фотографию. Ей примерно шесть лет, и на ней обычный рождественский свитер. Родители стоят по обе стороны от нее. Отец схватил за плечо, его загорелое лицо раза в два шире, чем ее бледная мордашка. Улыбка на ее лице была такой же хрупкой, как хрусталь. Казалось, что эта испуганная маленькая девочка существовала давным-давно.
Качая головой, Клэр сняла фотографию со стены и вышла через дверь в ночь, не остановившись, услышав, как мать зовет ее. Остановилась она лишь на углу рядом с мусором, который должны были забрать поутру, так как эта вонь, казалось, пачкала воздух желтыми пятнами.
Не колеблясь, она опустила фотографию в один из мусорных баков, мельком посмотрев в угольно-черное небо. Луна, маленький кусочек белого в беззвездном небе, светила прямо на нее. В памяти раздался голос Гидеона Марча. «В следующее полнолуние ты обернешься».
Клэр задрожала, хотя на улице было тепло, и села в машину, чувствуя нелепое облегчение от того, что убралась из поля зрения бледного, всевидящего шара. Вздохнув, она заставила себя не думать о том, сколько дней осталось до полнолуния.
