Холодная сталь наручников натирала ей запястье, и Клэр с каждым вздохом выплевывала пыльные шарики. Она съежилась под своей когда-то белой футболкой, покрытой сажей с линолеума. Уронив лоб на пол, она пожалела, что у нее не оказалось оружия, чтобы пристрелить его еще в своей квартире, когда у нее был шанс. Сейчас было слишком поздно. Она упустила свой шанс, и сейчас, похоже, Гидеон осуществит свою угрозу и убьет ее.
Тяжелые шаги подсказали ей, что Гидеон вернулся из ванной. Вытянув шею, она приготовилась смотреть. Он появился в поле видимости, слегка касаясь влажной туалетной бумагой того, что, похоже, было ужасной раной над бровью.
Ее ноздри задрожали, когда теплый, медный запах атаковал ее. Ее рот увлажнился и странное ощущение, похожее на желание, прошло сквозь нее. Глаза Клэр сузились и посмотрели на темно-красную кровь, медленно струящуюся из раны на лбу.
– Сильно болит? – она попыталась говорить вежливым тоном.
– Да, – он пожал плечами, и его мышцы начали перекатываться под тонким хлопком футболки. – Наверно необходимы швы.
– Хорошо, – ответила Клэр, неспособная сдержать гнев.
Гидеон нахмурился, бросил кусок туалетной бумаги на стол, на котором все еще находилось несколько пакетов с покупками, и положил обе руки на худые бедра.
– Удобно?
– Нет, – она для наглядности покачала наручниками.
– Хорошо, – вернул он, око за око.
– Послушай, они причиняют боль моим запястьям…
– Тогда перестань дергаться, – посоветовал Гидеон, склоняясь над ней.
Со своей позиции на животе Клэр чувствовала се6я муравьем у его ног.
– Если ты собираешься убить меня, просто покончи с этим, – ее губы дрожали, несмотря на храбрые слова.
– Есть вещи, куда хуже смерти, – неясно ответил он.
Она перестала двигаться, пытаясь представить, что он мог иметь в виду. И эти образы заставили ее похолодеть. Неужели он намеревался сначала измучить ее?
– Убери это выражение со своего лица. Я не собираюсь тебя убивать, – для нее его тихий вздох прозвучал нетерпеливо, и Клэр не была уверена – направлено ли это нетерпение на нее или же на него самого.
Она подозрительно, неуверенно посмотрела на него.
– Тогда может, стоит снять это? Ты не сможешь держать меня прикованной к печке вечно.
– Ты входишь в свою силу, – Гидеон покачал головой, будто очень сожалел, и указал на рану над своей бровью. – Ты едва не вырубила меня. Я не могу доверять тебе. По крайней мере, пока ты не убеждена…
– Я не сильная, правда, – Клэр уронила голову на твердый линолеум, больше не заботясь о том, насколько грязен пол. – Я боялась. Все дело было в выбросе адреналина.
Гидеон фыркнул в очевидном несогласии.
– У меня нет выбора. Осталась только одна вещь, которую можно сделать.
Волосы на ее затылке начали покалывать. Ей не нравилось, как прозвучали его слова. Подняв голову, Клэр настороженно наблюдала, как он вновь направился в ванную и пропал из ее поля видимости.
– К-Куда ты идешь? – заикаясь, спросила она.
Клэр вытянула шею, чтобы увидеть его. Гидеон появился из ванной, держа в руках пистолет в кобуре. При тихом звуке, с которым выскользнуло оружие из кожаного держателя, ее горло сжалось.
Он прицелился.
– Нет, – сдавленно пробормотала она, но слово получилось слабым и сдавленным, когда она попыталась сесть, несмотря на неудобную тягу на руках.
– Я не хотел, чтобы дошло до этого, – его губы сжались в тонкую, суровую линию. Неумолимые, малахитово-зеленые глаза посмотрели на нее, и Клэр знала, что надеяться бесполезно.
– Все произойдет быстро, – пообещал он.
Закрыв глаза, она попыталась свернуться в маленький клубок в ожидании…
Оружие не взорвалось в ее ушах. Не так, как бывает в фильмах. Тихий свист разрезал воздух. Сначала она почувствовала только давление. Никакой боли. Клэр открыла один глаз. Затем другой. Гидеон стоял на том же месте, откручивая глушитель и наблюдая за ней со спокойным интересом.
Затем пришла боль, накатывая на нее волнами жары, затем холода. Собравшись с духом, Клэр втянула воздух и посмотрела вниз. Кровь смочила перед ее рубашки, не давая возможности определить, куда она была ранена. Так много крови. Медный запах настиг ее.
– О Боже, – закричала она, поворачивая к нему обвиняющие глаза. – Ты действительно застрелил меня!
Несколько минут назад она целовала его, пила страсть с его губ, с его тела, упивалась чувством его мозолистых рук на своем лице. Руки, которые знали, как доставить ей смерть. Предательство причиняло больше боли, нежели дыра в груди. Что делало ее дурой, так как она с первого момента их встречи знала, что он опасен, и ничего не смогла сделать с этим. Клэр посмотрела вновь на свою окровавленную футболку, похожую на орхидею в цвету, и прокляла свою тупость. Почему она не обратилась в полицию? Или не использовала оружие?
Но она знала ответ. Она на самом деле не верила в его опасность. Несмотря на все, что-то в нем всегда казалось ей разумным. Он не казался ей убийцей.
– Ты действительно выстрелил в меня, – прошептала она.
Гидеон кивнул.
Ее зрение затуманили слезы.
– Прости, – он кивнул вновь, выглядя при этом лишь слегка извиняющимся. – Все скоро закончится.
Она натянула наручники, переполненная необходимостью освободиться и зажать рану.
– Сними их с меня! Позволь, по крайней мере, умереть со свободными руками.
– Ты не умираешь, – проговорил он с ноткой нетерпения.
– Жжется, – простонала Клэр, даже когда ощущение жжения пошло на убыль.
Появлялось оцепенение. Должно быть смерть близка.
– Это ощущение от исцеления.
– Что? – Клэр моргнула несколько раз.
– Твои клетки регенерируют.
На мгновение она позволила себе надеяться, но затем пришла к выводу, что это должно быть часть его плана – мучить ее перед смертью. Она никак не сможет выжить после ранения в грудь. Клэр отвела взгляд в сторону, отпуская его, не желая смотреть в глаза убийцы, когда сделает свой последний вздох.
– Посмотри, – он наклонился к ней и задрал ее футболку.
Клэр, напуганная обезображенной плотью, которую она точно увидит, дернулась в сторону.
– Перестань ерзать, – Гидеон дернул рубашку выше. – Видишь?
Клэр ничего не могла с собой поделать и посмотрела.
Гидеон скользнул рукой по ее животу и ребрам, вытирая кровь. Что-то упало на пол с глухим ударом. Клэр посмотрела на свое тело – к своему удивлению, она не увидела никакой дыры.
