- Где ты? – требовательно произнес Себастьян, при этом голос его начал звучать неподдельно взволнованным.
- В Техасе, - ответил Рэйф, благодарный за один простой, не вызывающий сложностей вопрос.
- Какого черта ты там делаешь?
- Я еду туда, куда мне говорят.
Себастьян фыркнул ему в ухо: - Точно. И что же ЕФАЛ забыла в Техасе?
- Я часть усилий ЕФАЛ по ассимиляции в Северной Америке.
- Хочешь сказать, что они сделали это? Они на самом деле развернули операцию. Великолепно. Просто то, что нам нужно: куча придурков, распространяющих свой бренд справедливости.
Рэйфу не нужно было слышать сарказм в голосе своего брата, чтобы понять, как Себастьян относится к ЕФАЛ. Организации, что убила их мать. Забив ее после того, как она осуществила пророчество, которого они очень боялись.
- Прости, брат. Но я с трудом верю, что ты способен что-то изменить, помогая ЕФАЛ увеличить свое число.
- Нет? – уточнил он, наблюдая за тем, как Кит, мечась, со стоном повернулась на бок, звук был громким и ужасным, от него по рукам Рэйфа побежали мурашки.
- Что это было?
Лицо Кит исказилось во сне, ее тонкие черты искривились в темной агонии, это он помнил из своего собственного Обращения.
- Я сделал это. – Слова тихо, почти неслышно слетели с его губ.
Его столь спокойное объявление было встречено тяжелым молчанием.
Затем:
- Что ты сделал?
- То, о чем мы всегда говорили. О чем всегда размышляли, - рукой он плотнее сжал телефон. – Помнишь, Себастьян?
Дать им знание о ликанах - было целью, которую поставила их мать, отчаянно желая, чтобы они поняли возможности и ограничения бездушных существ. Но у них остались вопросы относительно самих себя.
Он смотрел, как стремительно поднимается и опускается грудь Кит. Ее отрывистое дыхание вырывалось из легких, наполняя комнату, в то время как она боролась с охватившим ее жаром, боролась с демонами, что заполняли ее голову.
- Рэйф? Ты там?
Он слегка тряхнул головой.
– Да, я здесь.
- Дерьмо. – Порывистый вздох последовал вслед за ругательством Себастьяна. –Это в самом деле сработало? Кто? Как?
- Она была очередным заданием.
- И ты ее обратил? – прервал Себастьян, в его голосе сквозило осуждение. – Ты никогда никого не обращал. Что произошло? Ты же не нападал на нее, правда?
- Черт, нет! – закричал Рэйф, жар негодования охватил его. – Ты за кого меня принимаешь? За хреново животное? ЕФАЛ выследила ее. Ее подстрелили. Выбора у меня не было.
- Нет, он у тебя был. Лучше бы ты просто дал ей умереть, чем идти на такой риск. – Себастьян понизил голос, от чего тот стал еще мрачнее: – Мы говорили об этом. Мы никогда даже не знали, можем ли вообще обратить кого-то…
- Итак, мы можем.
- И мы решили, что никогда не будем пытаться. Ты знаешь, каково это для нас. Нет никакой гарантии, что тот, кого мы обратили, не будет представлять опасности.
- Кит не будет такой, как они. – Это все, что он мог сказать, все, что он мог предложить в качестве объяснения своего поступка. Больше нечего было сказать. Рэйф не мог дать ей умереть не попытавшись. Просто не мог и все.
- А. - Себастьян тяжело и понимающе вздохнул.
- Что ты хочешь сказать этим «а»?
- Брось, Рэйф. Забыл что ли с кем разговариваешь. Я знаю, что ты говоришь, даже когда ты не произносишь этого вслух.
Рейф скорчил лицо, его всего передернуло, когда Себастьян добавил:
- Так ты приготовился провести вечность с этой женщиной?
- Кто говорил хоть что-то о вечности?
- Ты ее обратил. Она твоя.
Она твоя. Слова сильно взволновали его, но ему не следовало этого чувствовать. Глаза Рэйфа переместились на губы Кит, он едва слышал голос брата, в то время как тот продолжал говорить.
- Ты не из тех, кто обращает девушку и оставляет ее заботиться о себе самой. Она теперь твоя ответственность.
- Я удостоверюсь, что ее обращение прошло должным образом.
Себастьян засмеялся своим низким голосом, звучащим самодовольно и понимающе. Рэйф почти мог видеть своего брата, хитро подмигивающего ему, как тот делал каждый раз, когда очень привлекательная женщина проходила мимо.
– Готов поспорить.
- Может, уже прекратишь думать о всяких пошлостях, братишка.
- Хочешь сказать, что ты не думал о том, чтобы переспать с ней всяческим образом? Ну же, будь честным.
- Я сделал это вовсе не поэтому, - ответил Рэйф, прекрасно зная, что его ответ подтвердит утверждение брата, что он думал о том, чтобы переспать с ней. Проклятье, он думал.
Черт, зачем отрицать это? Себастьян поймет, что он лжет. Это их дар и их проклятье.
Кит очаровала его с самого начала. И он хотел ее. Рэйф не мог сказать, сделал бы он то, что сделал, если бы не хотел ее так отчаянно сильно.
В этот самый момент она выгнулась дугой на кровати, закричав и вцепившись когтями в щеки, будто хотела сорвать кожу со своего тела.
- Вот же черт. Мне нужно идти.
- Звучит так, будто ты там весь в заботах, - проговорил ему в ухо Себастьян. – Иди пока, но я жду, что ты будешь держать меня в курсе событий. Позвони мне. Мне все это не нравится, Рэйф. Собственно говоря, почему я не…
- Я в порядке, - отрезал он. – Мы оба будем в порядке. Оставайся там, где ты сейчас, мне не нужна нянька. Позвоню через несколько дней.
- Позвони мне зав….
Рэйф захлопнул телефон и дал ему со стуком упасть на пол. Опустившись на кровать рядом с Кит, он взял ее на руки.
Ее крики разрывали его сердце. Он оттащил ее руки от лица, вздрогнув при виде длинных кровоточащих царапин, которые она сама сделала.
Сжимая ее в своих руках, он крепко держал Кит, в то время как она металась в его объятьях, Рэйф решил, что она не причинит себе вреда, решил, что она переживет это. Он решил, что это не будет концом для нее.
Концом для них.
Глава 20
Кит боролась со сном. Это было все равно, что бороться с густым плотным туманом. Разум ее освобождался от затуманившей его дымки, медленно открылись глаза. Она посмотрела перед собой, взгляд застыл на деревянных балках. Кит пыталась понять, где она находилась и что произошло.
Перед ней проплыло лицо Локхарта, и ослепительной вспышкой вернулись воспоминания.
Рука метнулась к животу, не встретив ничего, за исключением прохладного хлопка футболки. Ухватившись за вырез, она отогнула ворот и заглянула под нее. Плоть под тенью одежды предстала перед ее взглядом, она видела обнаженную и дрожащую грудь. Ни раны, ни крови, ни царапины.
