Томас оторвался от домашнего задания по алгебре. Он не слушал мистера Вуда, школьного психолога, и, судя по остальным четыремстам учащимся, не он один. Ученики, сидящие в первых рядах, бросались бумажными шариками, пытаясь попасть в уютные домашние туфли мистера Вуда. Капитан команды поддержки, сидящая перед Томасом, заплетала косу. В задних рядах готы с бледными лицами и выкрашенными в черный цвет волосами взасос целовались со своими подружками, пока мистер Вуд учил собравшихся, какие прикосновения считать подобающими, а какие нет.
Томас тоже не стал бы делать домашнее задание по алгебре, но судьбе было угодно посадить его рядом с Челси. Прибавьте к этому лекцию мистера Вуда («Грудь? Нельзя ли не хихикать, когда звучит это слово?»)… В общем, промах его был непростительным. Каждый раз, когда Томас представлял, что Челси поворачивает голову и видит, как оттопыриваются у него штаны, он заливался краской стыда и крепче сжимал ноги. В конце концов пришлось раскрыть книгу, чтобы скрыть следы возбуждения… и отвлечься от мысли о том, что если он подвинется на несколько сантиметров левее, то сможет почувствовать, настолько ли Челси мягкая, как кажется.
— Я бы никогда с этим не справилась, если бы была новичком, — сказала она, указывая на потрепанный учебник у него на коленях.
Единственное, о чем он мог думать: «Если бы там не лежала книга, она коснулась бы меня».
— Все эти х и у, — прошептала Челси. — Я всегда их путала.
— Это совсем несложно. Просто нужно, чтобы с одной стороны знака равенства остался только х.
— Это не имеет никакого смысла. Так или иначе, что значит «-у»? Томас засмеялся в ответ.
Челси тоже улыбнулась. На экране тот же неряшливый старикан отвешивал девочке плюху. «НЕДОПУСТИМО».
— Неужели он считает нас идиотами? — прошептала она.
— Ну… да.
— Я слышала, что раньше он жил в коммуне в Вермонте. И трахал овец.
Томас взглянул на мексиканское пончо школьного психолога, на его всклокоченный седой конский хвост.
— По крайней мере, он имеет право учить нас опасаться нападения сзади.
Челси захихикала. На экране возник следующий слайд: девочка и мальчик-блондин, который обнимает ее за плечо. Но Томасу показалось, что пальцы подростка лежат слишком близко к ее груди.
— Какой идиотизм! — пробормотал он.
— Взгляни на ее лицо, — ответила Челси. — Она хочет этого.
— Допустимо, — возвестил мистер Вуд.
Томас покачал головой.
— Некорректно.
— Тебе явно необходима помощь. Небольшая консультация.
— У Вуда? Спасибо, я так не думаю.
— У меня, — ответила Челси.
У Томаса сперло дыхание. Ее рука скользнула поверх учебника алгебры и коснулась его ребер. Она думает о том, какой он худой? О том, как легко вертеть неудачником?
Челси ущипнула его. Больно.
— Ой!
В их сторону повернулось несколько голов, но Челси уже сидела, сложив руки на коленях, и кротко смотрела на экран.
— Недопустимо, — одними губами прошептала она.
Томас потер бок. Черт, наверное, останется синяк! Внезапно ее пальцы скользнули и легли в его ладонь. Томас не верил собственным глазам, чувствуя, как его кожа горит от прикосновения к коже ангела.
Он поднял глаза, уверенный, что она смеется над ним. Челси оставалась совершенно серьезной, только щеки полыхали.
— Допустимо.
Он сглотнул.
— Правда?
Челси кивнула, не убирая руки.
Томас был уверен: сейчас или потолок обвалится на него, или зазвонит будильник. Но он чувствовал руку Челси в своей ладони, и это было так же явно, как и неистовое биение его сердца.
— Кажется, теперь я понял, — негромко признался он.
Челси улыбнулась. На ее щеке, словно приглашение, появилась ямочка.
— Давно пора.
— Знаю ли я, как выходить в астрал? — спросила Свет Звезды, и серебряные колокольчики в ее ушах закачались. — Знаю. Научу ли тебя? Никогда.
— Я смогу, — настаивала Джилли. — Знаю, что смогу.
— Я и не говорила, что не сможешь. — Старуха опустилась на одно из кресел-качалок, стоявших в «Ведьминой лавке», и стала поглаживать кота, который тут же вскочил ей на колени. — Но если ты ждешь экстрасенсорного видения, того же эффекта можно достигнуть от погружения в транс. С другой стороны, если ты желаешь просто забалдеть, обратись к местному дилеру.
Джиллиан не могла признаться Свету Звезды, что больше всего она хочет летать — оставить свою земную оболочку и жить лишь духовным воплощением. Она создана для большего, чем этот заштатный городишко, она просто уверена в этом. Но она даже не может рассчитывать на поступление в колледж как на способ об вырваться отсюда, потому что отец никогда не позволит ей уехать так далеко. Джиллиан полагала, что умение летать означает взять власть в свои руки. Но ни в одной из книг в «Ведьминой лавке» не приводился старинный рецепт зелья, которое помогало ведьмам летать, травяного отвара, который обладал таким выраженным психоделическим эффектом, что в Средние века ведьмы, которые мазали им лбы, верили, что могут воспарить над землей. Рецепты поновее были безопаснее, меньше угрожали обществу: смесь сажи из дымохода, полыни и стираксового дерева. Иными словами — откровенная подделка.
Свет Звезды взглянула на упрямую девчонку и вздохнула.
— Больше никто не варит зелье, помогающее воспарить к звездам. В рецепте использовался жир некрещеного младенца. Его нельзя приобрести в отделе гастрономии супермаркета.
Джилли вздернула подбородок.
— Это не главное действующее вещество.
— Ой, я совсем забыла, с кем разговариваю! С наследницей фармацевтической империи. Нет, не главное. Думаю, эффект достигался добавлением гашиша и белладонны — ни тем ни другим я не торгую, потому что из-за первого можно оказаться за решеткой, а из-за второго — в коме. Это небезопасно, дорогая.
Джиллиан расстроилась. Свет Звезды сжала ее руку.
— Почему бы тебе не сосредоточиться на праздновании Белтайна? Праздник не за горами, а какая выдалась чудесная суббота! Чувственная и сексуальная, земля вновь возвращается к жизни. — Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. — Ничто не может сравниться с прыжками обнаженной через костер.
— Это уж точно.
— Только церемония обручения. Я проходила ее однажды, когда была чуть старше тебя.
— Церемонию обручения?
— Пробный брак. На год и один день. Испытательный период, если хочешь, перед окончательным выбором.
— А что было после?
— Через год я решила идти своим путем. Но тот Белтайн… Ох, мы танцевали босиком с моим шабашем и раскачивали майское дерево, а потом двое из нас прошли Великий ритуал как Бог и Богиня прямо там, на лужайке.
