Глава 12
Лизи в "Гринлауне." («Холлихокс»)
1
Она смотрела на часы на прикроватном столике, стаскивая с
себя мокрые шорты и улыбаясь. Улыбку вызвало не расположение стрелок,
показывающих, что до этого июньского полудня осталось каких-то десять минут, но
вдруг пришедшая в голову фраза Скруджа из «Рождественской песни»: «Духи сделали
всё это за одну ночь». И вот какая мысль пришла Лизи в голову по этому поводу:
что-то сумело добиться очень многого в её собственной жизни за очень короткий
период времени, главным образом за несколько последних часов.
«Но нужно помнить, что я жила в прошлом, а оно занимает на
удивление много времени в жизни человека», — подумала она… и после короткой
паузы расхохоталась. Смех этот мог бы показаться безумным тому, кто услышал бы
его из коридора.
«Всё нормально, продолжай смеяться, любимая, здесь никого
нет, кроме нас, цикад», — думала она, направляясь в ванну. Расхохоталась вновь,
резко оборвала смех, подумав, что Дули может быть где-то рядом. Скажем, спрятаться
в подвале или в одном из многочисленных чуланов этого большого дома. Может
потеть в это жаркое утро на чердаке, аккурат над её головой. Она практически
ничего о нём не знала, кто бы спорил, но нисколько бы не удивилась, если б Дули
действительно спрятался в доме. Он уже показал себя смелым сукиным сыном.
«Сейчас незачем о нём волноваться. Волнуйся о Дарле и
Канти».
Дельная мысль. Лизи могла приехать в «Гринлаун» раньше
старших сестёр. Это, конечно, не скачки, но она не могла позволить себе тянуть
резину. «Нельзя сбавлять темп», — подумала она.
Но она не смогла отказать себе в удовольствии постоять перед
зеркалом в полный рост, на задней стороне двери в ванную, постоять, уперев руки
в бока, критически, но без предубеждения оглядывая стройное, ничем не
примечательное тело женщины средних лет… и лицо, которое Скотт как-то сравнил с
лисьей мордочкой. Лицо чуть припухло, но не более того. Выглядела она так,
будто очень уж долго спала (возможно, после того как выпила один, а то и три
лишних стаканчика), и губы чуть выворачивались, отчего становились более
сексуальными, ей это не нравилось, но притом и забавляло. Лизи замялась, не
зная, что можно с этим поделать, потом нашла тюбик губной помады «ревлон» цвета
«тепличный розовый», накрасила губы, кивнула, хотя и с лёгким сомнением. Если
люди будут смотреть на её губы (а она полагала, что будут), лучше дать им на
что смотреть, чем пытаться скрыть то, чего не скроешь.
Грудь, которую с таким дьявольским упоением «прооперировал»
Дули, теперь украшал отвратительный розовый шрам, который дугой тянулся чуть ли
не от подмышки к верхней части грудной клетки. Выглядел шрам так, словно рана
появилась две или три недели назад и всё это время заживала без всяких
осложнений. Две не столь глубокие ранки превратились в красные полоски, которые
могли оставить на коже спицы слишком тесного бюстгальтера. Или, если у человека
было богатое воображение, верёвки. Разница между этими отметинами и тем, что
она увидела, когда очнулась, потрясала.
— У Лэндонов всё заживает быстро, сукин ты сын, — сказала
Лизи и встала под душ.
2
Времени ей хватало лишь на то, чтобы ополоснуться, а
поскольку левая грудь всё ещё ныла, Лизи решила обойтись без бюстгальтера.
Надела брюки, свободную футболку, а сверху — жилетку, чтобы никто не таращился
на её соски при условии, что кому-то охота таращиться на соски пятидесятилетней
женщины. Согласно Скотту, такие желающие находились. Помнится, он сказал ей в
более счастливое время, что мужчины нормальной сексуальной ориентации таращатся
на грудь любой женщины в возрасте от четырнадцати до восьмидесяти четырёх лет.
Он утверждал, что между глазами и членом существует прямая связь, и мозг не
имеет к ней никакого отношения.
Наступил полдень. Лизи спустилась вниз, заглянула в гостиную
и увидела оставшуюся пачку сигарет на кофейном столике. Но теперь тяга к
курению полностью исчезла. Поэтому к сигаретам она не притронулась, зато взяла
из кладовой (заходила туда, готовясь столкнуться нос к носу с прячущимся там
Дули) новую банку орехового масла «Скиппи», а из холодильника достала
клубничный джем. Сделала себе сандвич (белый хлеб с ореховым маслом и джемом),
отправила в рот два больших куска, после чего позвонила профессору Вудбоди.
Угрожающее письмо «Зака Маккула» отправилось в управление шерифа округа Касл,
но Лизи всегда хорошо запоминала цифры, а с этим номером вообще проблем не
было: код Питтсбурга с одного конца, восемьдесят один и восемьдесят восемь с
другого. Она с удовольствием поговорила бы и с королевой инкунков, если бы
король отсутствовал. А вот автоответчик её бы не устроил. Нет, сообщение она бы
оставила, но не получила бы гарантий, что его успеют вовремя прослушать и оно
принесёт требуемый результат.
Но волноваться на сей счёт ей не пришлось. Трубку снял сам Вудбоди,
и в голосе его не было ничего королевского. Зато явно чувствовались тревога и
осторожность.
— Да? Алло?
— Привет, профессор. Это Лиза Лэндон.
— Я не хочу говорить с вами. Я консультировался со своим
адвокатом, и он заверил меня, что я не должен…
— Остыньте. — Она с вожделением смотрела на недоеденный
сандвич, но не могла говорить с полным ртом. Поэтому оставалось только одно:
закончить разговор как можно скорее. — Я больше не собираюсь создавать вам
проблем. Ни с копами, ни с адвокатами. Если только вы окажете мне одну услугу.
— Какую услугу? — Теперь в голос Вудбоди вкралась
подозрительность. Лизи этому не удивилась, по-другому и быть не могло.
— Есть маленький, но шанс, что ваш друг Джим Дули позвонит
вам сегодня…
— Он мне не друг! — проблеял Вудбоди.
«Сейчас нет, — подумала Лизи. — И ты уже приложил немало
усилий, чтобы убедить себя, что никогда и не был».
— Ладно, собутыльник. Случайный знакомый. Как ни назови.
Если он позвонит вам, просто скажите, что я передумала. Сможете вы это сделать?
Скажите, что я вняла голосу разума. Скажите, что увижусь с ним этим вечером. В
восемь часов в кабинете моего мужа.
— Голос у вас как у человека, который готов навлечь на себя
крупные неприятности, миссис Лэндон.
— Да откуда вам это знать, а? — Сандвич становился всё более
привлекательным. Желудок Лизи урчал. — Профессор, он скорее всего вам не
позвонит. В таком случае вы в шоколаде. Если он всё-таки позвонит, передайте
ему мои слова, и вы снова в шоколаде. Но если он позвонит, а вы не передадите
ему то, что я сказала: «Она передумала, она хочет увидеться с вами этим
вечером, в восемь часов в кабинете Скот-ти», — и я это выясню… тогда, сэр, я
разберусь с вами по полной программе.
— Вы не сможете. Мой адвокат говорит…
