Лизи обогнула поворот и едва не въехала в огромный лесовоз.
За таким же ей пришлось тащиться в тот день, когда они с Дарлой возвращались
домой, определив Аманду в «Гринлаун». Лизи нажала на педаль газа босой ногой,
вновь почувствовав себя виноватой. Идеи, заложенные с юных лет, никак не хотят
умирать.
— Скотту хватало твёрдости характера.
— Да. И он использовал весь запас твёрдости, чтобы выбраться
из детства живым.
— Ты что-нибудь об этом знаешь? — спросила Лизи.
— Ничего. Он никогда не рассказывал о том, какая жизнь была
у него в детстве. Думаешь, я не заметила? Может, Дарла и Канти на это внимания
не обращали, а я обратила, и он знал, что обратила. Мы понимали друг друга,
Лизи, как могут понимать друг друга два человека, которые на большой пьянке не
берут ни капли в рот. Думаю, именно поэтому он и заботился обо мне. И я знаю
кое-что ещё.
— Что?
— Поскорее обгони этот грузовик, а не то я задохнусь в его
выхлопных газах.
— Я вижу только небольшой участок дороги. Не хочу
столкнуться со встречной…
— Того, что ты видишь, достаточно. А кроме того, Бог
ненавидит трусов. — Короткая пауза. — Такие люди, как Скотт и я, прекрасно это
знают.
— Анда…
— Обгони его! Я задыхаюсь!
— Я всё-таки не думаю…
— У Лизи бойфренд! Лизи и Зек, на дереве, Ц-Е-Л-У…
— Орясина, ты меня достала. Аманда засмеялась:
— Губки-сиськи у маленькой Лизьки.
— Если будет встречная…
— Сначала идёт любовь, потом замужество и, наконец, Лизи с…
Не позволяя себе думать о том, что делает, Лизи придавила
педаль газа «бумера» босой ногой и вывернула руль, выезжая на полосу встречного
движения. Уже поравнялась с кабиной грузовика-лесовоза, когда другой лесовоз
появился на вершине холма, накатывая на них.
— Ох, чёрт, кому-то я не нравлюсь, сейчас нас размажут по
асфальту. — Аманда уже не смеялась, а ржала в полный голос. Начала смеяться и
Лизи. — Дави на газ, Лизи!
Лизи надавила. «BMW» послушно рванул вперёд, и они вернулись
на свою полосу движения задолго до того, как сблизились со встречным лесовозом.
Дарла, отметила Лизи, в такой ситуации принялась бы орать как резаная.
— Теперь ты счастлива? — спросила она старшую сестру.
— Да. — Аманда положила левую руку на правую Лизи,
погладила, заставляя чуть разжать пальцы, которые мёртвой хваткой держали
рулевое колесо. — Рада тому, что я здесь, очень рада, что ты пришла за мной. Не
вся я хотела вернуться, но большая моя часть… ну, не знаю, грустила из-за того,
что я ушла. И боялась, что скоро я наплюю на всё это. Так что спасибо тебе,
Лизи.
— Благодари Скотта. Он знал, что тебе потребуется помощь.
— Он знал, что помощь потребуется и тебе. — Голос Аманды
звучал очень мягко. — И, готова спорить, он знал, что только одной из твоих
сестёр достанет безумия, чтобы помочь.
Лизи оторвала взгляд от дороги, чтобы посмотреть на Аманду.
— Ты и Скотт говорили обо мне, Аманда? Вы говорили обо мне
там?
— Мы говорили. Там или здесь, я не помню и не думаю, что это
имеет значение. Мы говорили о том, как сильно мы тебя любим.
Ответить Лизи не смогла. Не находила слов. Да и горло
перехватило. Ей хотелось плакать, но тогда она не смогла бы видеть дорогу. Да и
наплакалась уже. Что, впрочем, не означало, что больше ей плакать не придётся.
3
Какое-то время они ехали молча. Как только миновали кемпинг
«Пигуокит», шоссе полностью опустело. Над головой небо ещё синело, но солнце
окончательно спряталось за надвигающиеся облака. Света оставалось предостаточно,
а вот тени пропали полностью. Первой заговорила Аманда. И по голосу
чувствовалось, что вопрос, вернее, ответ на него, многое для неё значит:
— Ты бы пришла ко мне, даже если бы тебе не требовался
соучастник в преступлении?
Лизи задумалась.
— Я бы хотела так думать, — наконец ответила она.
Аманда взяла руку Лизи, поднесла к губам, поцеловала, легко,
словно кожи коснулось крыло бабочки, вернула руку на руль.
— Мне бы тоже хотелось так думать. Забавное это место, бухта
Южного ветра. Когда ты там, кажется, что оно такое же реальное, как весь этот
мир, и лучше всего этого мира. Но когда ты здесь… — Она пожала плечами.
Задумчиво, как показалось Лизи. — Тогда это всего лишь лунный луч.
Лизи вспомнила, как лежала в постели со Скоттом в отеле
«Оленьи рога», наблюдая за попытками луны вырваться из облаков. Слушала его, а
потом ушла с ним. Ушла.
— Как это место называл Скотт? — спросила Аманда.
— Мальчишечья луна. Аманда кивнула.
— С лунным лучом я почти попала, не так ли?
— Почти.
— Я думаю, у большинства детей есть место, куда они могут
уйти, когда они испуганы, им одиноко или просто скучно. Они называют это место
Внеземелье или Графство, Мальчишечья луна, если у них богатое воображение, и
они создают его для себя. Практически все о нём забывают. Немногие талантливые
вроде Скотта объезжают свои мечты и превращают их в лошадей.
— Ты и сама была талантливой. Ведь это ты придумала бухту
Южного ветра, не так ли? Девочки в наших краях долгие годы играли в эту игру. И
меня не удивит, если на Сабба-тус-Роуд до сих пор играют в неё, пусть и
несколько видоизменённую.
Аманда рассмеялась и покачала головой.
— Такие люди, как я, не собирались по-настоящему перейти
черту. Мне хватало одного воображения. Чтобы нажить себе неприятности.
— Анда, это неправда…
— Правда, — возразила Аманда. — Правда. В сумасшедших домах
полным-полно таких, как я. Наши грёзы запрягают нас, хлещут мягкими кнутами,
ох, эти сладкие кнуты, и мы бежим, бежим и бежим, всегда в одно место… потому
что корабль… Лизи, паруса никогда не наполнятся ветром, и корабль никогда не
снимется с якоря, на котором стоит…
Лизи рискнула ещё разок оторвать взгляд от дороги. По щекам
Аманды катились слёзы. Может, они и не падали на те каменные скамьи, но здесь
казались такими человечными.
— Я знала, что ухожу, — продолжила Аманда. — Всё время,
которое мы провели в кабинете Скотта… всё время, когда я записывала эти
бессмысленные номера в этот маленький блокнотик, я знала…
