— Нет.
Лизи взяла мобильник, посмотрела на номер, записанный на
испаряющемся конденсате.
— Я не знаю, что ему сказать, Анда.
— А что сказал бы ему Скотт, Маленькая? Маленькая. Опять.
Третий ливень, яростный, но короткий, каких-то двадцать секунд, обрушился на
автомобиль, а пока капли вышибали дробь по крыше, Лизи подумала о всех
выступлениях Скотта (он называл их концертами), на которые она всегда с ним
ходила. За достопамятным исключением (Нашвилл, 1988 год) она вроде всегда
хорошо проводила там время, и почему нет? Он говорил собравшимся то, что они
хотели услышать, от неё требовалось лишь улыбаться и хлопать в нужных местах.
Да, иной раз приходилось и говорить «Благодарю», выражая признательность.
Случалось, ему что-то дарили, сувениры, какие-то мелочи, он передавал подарки
ей, и она их носила до конца мероприятия. Бывало, Скотта и её фотографировали,
а иной раз к ним приставлялись люди вроде Тони Эддингтона (Тонеха), которым
поручалось описывать всё от и до, они могли упомянуть её, а могли и не
упомянуть, могли правильно написать её имя, а могли и неправильно и однажды
назвали «подругой» Скотта Лэндона, и это было нормально, это было нормально,
потому что шума она не поднимала, сохраняла спокойствие и сдержанность, пусть и
не напоминала маленькую девочку из истории Саки, экспромтами точно не славилась
и…
— Послушай, Аманда, если ты хочешь, чтобы я как-то увязала
наше исчезновение из «Гринлауна» со Скоттом, ничего не получится. Я понятия не
имею, как это можно сделать. Может, будет лучше, если ты просто позвонишь
доктору Олбернессу и скажешь… — Произнося эти слова Лизи попыталась вернуть
мобильник старшей сестре.
Аманда подняла руки на уровень груди, отказываясь от такой
чести.
— Что бы я ни сказала, толку не будет. Я безумна. Ты же не
только в здравом уме, но и вдова знаменитого писателя. Поэтому звони, Лизи.
Убери доктора Олбернесса с нашей дороги. И немедленно.
9
Лизи набрала нужный номер, и то, что за этим последовало,
очень уж напоминало телефонный разговор в тот долгий-долгий четверг — день,
когда она начала путешествие по станциям була. Вновь на другом конце провода
трубку сняла Кассандра, и Лизи узнала дремотную музыку, которая зазвучала в
трубке, пока ей пришлось ждать ответа, только на этот раз в голосе Кассандры
слышалось волнение и облегчение: в «Грин-лауне» ждали её звонка. Кассандра
сказала, что доктор Олбернесс дома, и она тотчас же соединит её с ним.
— Только не разрывайте связь, — проинструктировала она Лизи,
прежде чем в трубке раздалась старая мелодия Донны Саммер
[109]
в стиле диско
«Люблю любить тебя, беби», записанная до её музыкальной лоботомии
[110]
. В «не
разрывайте связь» улавливался зловещий оттенок, но отъезд доктора Олбернесса
домой… вселял надежду на лучшее, не так ли?
Знаешь, он мог с той же лёгкостью позвонить копам из дома, а
не с работы. Или копам мог позвонить дежурный врач «Грин-лауна». И что ты
собираешься ему сказать, когда он возьмёт трубку? Что, чёрт побери, ты
собираешься ему сказать?
А что сказал бы ему Скотт?
Скотт сказал бы, что реальность — это Ральф.
И да, это, безусловно, правда.
Лизи чуть улыбнулась, как этой мысли, так и вспомнив Скотта,
вышагивающего по комнате отеля в… Линкольне? Линкольне, штат Небраска? Скорее в
Омахе, потому что комната была просторная, возможно, часть «люкса». Он читал
газету, когда под дверь подсунули факс от редактора, Карсона Форея, который
хотел внести изменения в третью вёрстку нового романа Скотта. Лизи не помнила,
какого именно, но роман этот входил в число последних, иногда Скотт называл их
«Трепетные любовные истории Лэндона». В любом случае Карсон (который работал со
Скоттом с незапамятных времён) полагал, что случайная встреча главных героев
после двадцати или более лет разлуки требовала корректировки. «Сюжет здесь
поскрипывает, старина», — написал он.
— Главное, чтобы здесь не поскрипывало, — пробормотал Скотт,
ухватившись одной рукой за собственную промежность (и милая прядь волос упала
на лоб, когда он это сделал? Разумеется, упала). А затем, прежде чем Лизи
успела ввернуть что-нибудь игривое, схватил газету, развернул и показал Лизи
заметку в рубрике «ЭТОТ СТРАННЫЙ МИР». Называлась заметка «СОБАКА НАХОДИТ
ДОРОГУ ДОМОЙ — ЧЕРЕЗ 3 ГОДА». Речь шла о колли по кличке Ральф, который
потерялся, когда семья проводила отпуск в Порт-Шарлотте, штат Флорида. Тремя
годами позже Ральф появился в семейном доме в Юджине, штат Орегон. Тощий, без
ошейника, с язвами на лапах, но в остальном живой и здоровый. Поднялся на
крыльцо, сел у двери и гавкнул, требуя, чтобы его впустили в дом.
— И что, по-твоему, сказал бы мсье Карсон Форей, если бы я
вставил этот эпизод в книгу? — спросил Скотт, отбрасывая волосы со лба (прядь,
само собой, тут же вернулась на прежнее место). - Послал бы мне факс со
словами: «в этом эпизоде маловато реализма, сюжет поскрипывает, старина?
Лизи, с одной стороны, удивлённая столь резкой реакцией
Скотта, с другой — ощутившая безмерную симпатию к Ральфу, вернувшемуся домой
после скольких лет (и бог знает каких приключений), согласилась, что скорее
всего послал бы.
Скотт выхватил газету из её рук, какие-то мгновения злобно
сверлил взглядом фотоснимок Ральфа, который очень неплохо смотрелся в новом
ошейнике, и отбросил газету в сторону.
— Вот что я тебе скажу, Лизи. Писателям в их работе
приходится преодолевать столько помех. Реальность — это Ральф, вернувшийся
домой три года спустя, и никто не знает, как ему это удалось. Но писатель не
может пересказать эту историю. Потому что сюжет поскрипывает, старина!
Стравив таким образом пар, Скотт, насколько помнила Лизи,
сел за компьютер и переписал страницы, которые вызвали сомнение редактора.
Музыка в трубке смолкла.
— Миссис Лэндон, вы ещё здесь? — спросила Кассандра.
— Ещё здесь, — ответила Лизи, заметно успокоившись. Скотт,
конечно же, прав. Реальность — это пьяница, выигрывающий по лотерейному билету
семьдесят миллионов и отдающий половину своей любимой официантке в баре.
Маленькая девочка, которую вытащили живой из сухого колодца в Техасе, где она
провела шесть дней. Студент колледжа, свалившийся с балкона пятого этажа в
Канкуне и сломавший запястье. Реальность — это Ральф.
— Переключаю вас, — добавила Кассандра.
