— Дарла?
— Лизи… это ты?
— Конечно, это я.
— Где ты?
— В старом кабинете Скотта.
— Нет, ты не там. Туда я уже звонила.
Лизи быстро поняла, в чём дело. Скотт любил громкую музыку
(по правде говоря, настолько громкую, что нормальные люди такой уровень шума
просто не воспринимали), и телефонный аппарат стоял в комнатке со
звукоизоляцией на стенах, которую он смеха ради называл «Моей палатой для
буйных». Поэтому не приходилось удивляться, что с первого этажа она звонка не
слышала. Но объяснять всё это сестре не имело смысла.
— Дарла, где ты взяла этот номер и почему звонишь? Ещё одна
пауза.
— Я у Аманды, — ответила наконец Дарла. — Номер взяла из её
записной книжки. Под твоим именем у неё их четыре. Этот был последним.
Лизи сразу стало не по себе, заныло под ложечкой. В детстве
Аманда и Дарла были злейшими врагами. Соперничали из-за всего, будь то куклы,
библиотечные книги, одежда. Последняя и самая жёсткая стычка произошла из-за
парня, которого звали Ричи Стренчфилд. В результате Дарла попала в Центральную
больницу, где ей пришлось наложить шесть швов на глубокую рану над левым
глазом. Шрам остался у Дарлы на всю жизнь, тонкий белый шрам. Когда они
повзрослели, отношения у них несколько улучшились: споры были, но кровь больше
не текла. Они держались друг от друга подальше. Собирались раз или два в месяц
на воскресных обедах (вместе с мужьями) или на сестринских встречах, в «Оливия-Гарден»
или в «Аутбэке», и всегда садились подальше друг от друга, скажем, на
посиделках их разделяли Лизи и Канти. Так что звонок Дарлы из дома Аманды не
сулил ничего хорошего.
— С ней что-то случилось, Дарл? — Дурацкий вопрос. Следовало
спрашивать, насколько всё плохо.
— Миссис Джонс услышала, как она кричит, носится по дому,
бросает вещи на пол. Устраивает одну из своих больших «И».
Одну из её больших истерик. Понятно.
— Сначала она позвонила Канти, но Канти и Рич в Бостоне.
Когда миссис Джонс услышала твой голос на автоответчике, она позвонила мне.
То есть миссис Джонс руководствовалась здравым смыслом.
Канти и Рич жили в миле к северу от дома Аманды на шоссе 19; Дарла жила в двух
милях к югу. В определённом смысле получилось как в присказке отца: «Один удрал
на север, другой на юг умчал, а тот назойливого рта на миг не закрывал». Сама
Лизи жила в пяти милях. Дом миссис Джонс располагался по ту сторону дороги от
маленького кейп-кода Аманды, и миссис Джонс знала, что первой нужно звонить Канти,
причём не только по той причине, что из трёх сестёр она жила ближе всех.
Она кричит, носится по дому, бросает вещи на пол.
— Насколько всё плохо на этот раз? — услышала Лизи свой
собственный ровный, почти что деловой голос. — Мне приехать? — В смысле, как
быстро я должна приехать?
— Она… я думаю, сейчас она в норме, — ответила Дарла. — Но
она снова это делает. На руках, в паре мест высоко на бёдрах… ты знаешь.
Лизи знала, понятное дело. Аманда впадала в, как называла
это состояние Джейн Уитлоу, её психоаналитик, «пассивную полукататонию». ППК
отличалась от того, что произошло… (не надо об этом) (не буду) от того, что
произошло со Скоттом в 1996 году, но всё равно сильно пугала. И каждый раз
этому состоянию предшествовали приступы возбуждения (тут Лизи поняла, что
именно такое возбуждение демонстрировала Анда в рабочих апартаментах Скотта),
истерические припадки и членовредительство. Скажем, однажды Анда попыталась
вырезать себе пупок. И теперь на животе вокруг него белел отвратительный шрам.
Лизи однажды предложила косметическую операцию, не зная, существует ли
возможность убрать этот шрам, но стремясь показать Анде, что готова взять на
себя все расходы, если та обратится к специалистам. Аманда, расхохотавшись,
отклонила предложение. «Мне нравится это кольцо, — заявила она. — Если у меня
вновь возникнет желание резать себя, я, возможно, посмотрю на него и
остановлюсь».
Возможно — но не обязательно.
— Насколько всё плохо, Дарл? Только честно.
— Лизи… дорогая…
Лизи в тревоге осознала (и под ложечкой заныло сильнее), что
её старшая сестра борется со слезами.
— Дарла! Глубоко вдохни и скажи мне.
— Я в порядке. Просто… день выдался долгий.
— Когда Мэтт возвращается из Монреаля?
— Через две недели. Даже не проси о том, чтобы я позвонила
ему. Он зарабатывает на нашу поездку в Сент-Барт следующей зимой, и беспокоить
его нельзя. Мы всё сможем сделать сами.
— А мы сможем?
— Определённо.
— Тогда скажи мне, что нужно сделать.
— Ладно. Хорошо. — Лизи услышала, как Дарла глубоко
вдохнула. — Порезы на руках неглубокие. Хватит и пластыря. А вот на бёдрах
глубже, останутся шрамы, но кровь уже свернулась, слава Богу. Артерии не
задеты. Лизи?
— Что? Давай оч… рассказывай до конца.
Она чуть не предложила Дарле очиститься до конца, а на такие
слова старшая сестра могла и обидеться. Но, что бы ни сказала ей Дарла, она
понимала, что новость будет отвратительная. Об этом говорил голос Дарлы с того
самого момента, как Лизи услышала его в трубке. Она попыталась подготовиться к
удару, прислонилась к столу, взгляд её сместился и… святая Матерь Божья, она
стояла в углу, небрежно прислонённая к ещё одной горке картонных коробок из
винного магазина (с надписями чёрным маркером: «(СКОТТ! РАННИЕ ГОДЫ)». Да, да,
в углу, где северная стена встречалась с восточной, стояла та самая серебряная
лопата из Нашвилла, во всей своей красе. Она не заметила это синеглазое чудо,
когда вошла, но наверняка бы заметила, если бы не спешила снять трубку с рычага
до того, как включится автоответчик. С того места, где стояла Лизи, она могла
даже прочитать слова, выгравированные на серебряном штыке: «НАЧАЛЮ, БИБЛИОТЕКА
ШИПМАНА». Она буквально услышала, как южанин-трусохвост говорит её мужу, что
Тонех запишет всё для годового обзора событий и ему пришлют «эхсемпляр». И
Скотт отвечает…
— Лизи? — В голосе Дарлы впервые зазвучала паника, и Лизи
торопливо вернулась в настоящее. Разумеется, Дарле было с чего запаниковать.
Канти — в Бостоне, на неделю или около того, ходит по магазинам, пока её муж
занимается своими автомобильными делами: программы привлечения клиентов,
аукционные продажи, передача в лизинг, в таких местах, как Молден и Линн, Линн
город греха. Муж Дарлы, Мэтт, в Канаде, зарабатывает на их следующий отпуск,
читая лекции об особенностях миграции различных североамериканских индейских
племён. Дарла как-то сказала Лизи, что это на удивление прибыльное дело. Но
деньги тут помочь не могли. Теперь всё ложилось на их плечи. Сестринская
помощь.
