— Многие люди просили у меня разрешения заглянуть в бумаги
Скотта после его смерти. — Она надеялась, что мужчина на другом конце провода
не сможет догадаться или прочувствовать, как сильно билось её сердце. — Всем им
я говорила одно и то же: со временем я доберусь до этих бумаг и разделю…
— Этот парень работает в том колледже, где учился ваш
покойный муж, миссас. Говорит, что он — логичный выбор, поскольку бумаги всё
равно попадут туда.
Какое-то время Лизи молчала. Думала о том, как мужчина
называл её миссас. То есть он не из Мэна, не янки, скорее всего без
образования, во всяком случае — по меркам Скотта. Она догадалась, что этот «Зак
Маккул» никогда не посещал колледж. Она также отметила, что ветер действительно
переменился. Она больше не боялась. Она в этот конкретный момент злилась.
Больше чем злилась. Яростью не уступала поднятому из берлоги медведю.
Низким, сдавленным голосом, — который сама едва узнала, Лизи
выплюнула:
— Вудбоди. Вот о ком вы говорите, не так ли? Джозеф Вудбоди.
Этот сучий инкунк.
Последовала пауза на другом конце провода, потом её новый
друг выдавил из себя:
— Я не понимаю вас, миссас.
Лизи почувствовала, как ярость достигла точки кипения, и
лишь порадовалась этому.
— Я думаю, что вы прекрасно меня понимаете. Профессор Джозеф
Вудбоди, король инкунков, нанял вас, велел позвонить мне и попытаться запугать,
чтобы я… что? Отдала ключи от кабинета моего мужа, позволив ему покопаться в
рукописях Скотта и взять всё, что хочется? Если это так… если он действительно
думает… — Она взяла себя в руки. Далось ей это с трудом. Злость — она скорее
горькая, чем сладкая, но Лизи не хотелось с ней расставаться. — Просто ответьте
мне, Зак, «да» или «нет». Вы работаете на профессора Джозефа Вудбоди?
— Это не ваше дело, миссас.
Лизи не нашлась что сказать. Такая наглость на мгновение
даже лишила её дара речи. Скотт сказал бы, что это чудовищная (это не ваше
дело) нелепица.
— И никто не нанимал меня что-то пытаться и ничего не
делать. — Пауза. — Во всяком случае, я настроен серьёзно. А теперь, миссас, вам
пора закрыть рот и послушать. Вы меня слушаете?
Она стояла, приложив телефонную трубку к уху, обдумывая
вопрос: «Вы меня слушаете?» — и молчала.
— Я слышу ваше дыхание, поэтому знаю, что слушаете. Когда
меня нанимают, миссас, этот сын матери ничего не пытается, он делает. Я
понимаю, вы меня не знаете, но это минус для вас, не для меня. Это… это не
простая бравада. Я не пытаюсь, я делаю. Вы отдадите этому человеку всё, что он
просит, хорошо? Он позвонит мне по телефону или пришлёт письмо по мейлу и
известными только нам словами скажет: «Всё в порядке, я получил всё, что
хотел». Если этого не произойдёт… если этого не произойдёт в определённый
период времени, тогда я собираюсь прийти к вам и причинить вам боль. Ясобираюсь
причинить вам боль в тех местах, которые вы не давали щупать парням на танцах в
средней школе.
В какой-то момент этой долгой речи, которая напоминала
заранее заученный текст, Лизи закрыла глаза. Она чувствовала, как по щекам
текут горячие слёзы, только не знала, что это за слёзы, ярости или…
Стыда? Могли это быть слёзы стыда? Да, было что-то постыдное
в выслушивании таких слов от полнейшего незнакомца. Словно ты пришла в новую
школу и в первый же день учитель устроил тебе разнос.
Врежь ему, любимая, сказал Скотт. Ты знаешь, что делать.
Конечно, она знала. В такой ситуации ты или бьёшь наотмашь,
или не бьёшь. Только она в такую ситуацию ещё ни разу не попадала, двух мнений
тут быть не могло.
— Миссас? Вы понимаете, что я вам сейчас сказал? Она знала,
что хотела ему сказать, да только боялась, что как раз он её не поймёт. Поэтому
Лизи решила обойтись более простыми и доходчивыми словами.
— Зак? — сказала она тихо и вкрадчиво.
— Да, миссас. — И он тут же понизил голос, возможно,
подумал, что его приглашают в некий заговор для двоих.
— Вы меня слышите?
— Вы говорите очень уж тихо, но… да, миссас.
Она набрала полную грудь воздуха, задержала дыхание,
представляя себе мужчину, которой говорил «миссас» вместо «миссис». Представляя
себе, как он плотно прижимает трубку к уху, чтобы разобрать все её слова. И как
только эта «картинка» возникла перед её мысленным взором, Лизи проорала в это
ухо что было сил:
— ТОГДА ПОШЕЛ НА ХЕР!
И бросила трубку на рычаг с такой яростью, что с телефонного
аппарата поднялась пыль.
5
Почти сразу же телефон вновь начал звонить, но разговор с
«Заком Маккулом» Лизи больше не интересовал. Она подозревала, что не осталось
ни единого шанса продолжить, как это называли «говорящие головы в телевизоре»,
диалог. Да и не хотела она с ним разговаривать. Не хотела и выслушивать его
тирады на автоответчике и выяснять, что добродушие напрочь ушло из его голоса и
теперь она у него исключительно манда, сука и проститутка. Взявшись за провод,
Лизи нашла розетку — она находилась рядом с картонными коробками-и вытащила
штекер. Так что телефон смолк на третьем звонке. Её общение с «Заком Маккулом»
закончилось, во всяком случае — на сегодня. Она полагала, что последняя точка
не поставлена, что-то насчёт него (или с ним) придётся делать, но сейчас на
первом месте стояла Анда. Не говоря уже про Дарлу, которая ждала, рассчитывала
на её помощь. Ей требовалось лишь вернуться на кухню, сдёрнуть с гвоздика
автомобильные ключи… ещё две минуты ушло бы на то, чтобы запереть дом, чего она
никогда не делала днём.
Дом, и амбар, и рабочие апартаменты.
Да, особенно рабочие апартаменты, хотя она сомневалась, что
там есть какие-то ценности, к примеру, что-то очень дорогостоящее. Но если уж
речь зашла о дорогостоящем…
И оказалось, что она вновь смотрит на верхнюю коробку. Клапана
она не закрыла, так что всё было на виду.
АЙК ПРИХОДИТ ДОМОЙ
Скотт Лэндон
Из любопытства (почему нет, на это требовалась лишь секунда)
Лизи прислонила серебряную лопату к стене, подняла титульную страницу,
посмотрела на следующую. Там было написано:
Айк пришёл домой после бума, и всё было прекрасно. БУЛ!
KOHEЦ!
Ничего больше.
На эту страницу Лизи смотрела не меньше минуты, хотя, видит
Бог, ей хватало дел и её ждали в другом месте. По коже опять побежали мурашки,
но теперь ощущение это было скорее приятным… чёрт, да чего там, просто
приятным. Лёгкая, мечтательная улыбка заиграла на губах. С того момента, как
она принялась за расчистку рабочих апартаментов Скотта (если хотите, взялась за
его архивы), она чувствовала присутствие мужа… но никогда присутствие это не
было столь близким. Столь реальным. Она сунула руку в коробку и просмотрела
листы бумаги, лежащие стопкой, уже зная, что там найдёт. И нашла. Белизну
чистой бумаги. Она залезла и в те листы, что стояли по бокам. Результат не
изменился. В детском словаре Скотта «бум» означал короткую прогулку, а «бул»…
ну, что-то более сложное, но в данном контексте слово это наверняка означало
шутку или безобидную шалость. Этот гигантский поддельный роман был ха-ха Скотта
Лэндона после смерти?
