Прошло десять секунд. Двадцать. Тридцать. Она уже собралась
положить трубку, когда раздался ещё один щелчок, и король инкунков заговорил
своим молодо-старым голосом. В нём явственно слышалась какая-то икающая дрожь.
«Это удары его сердца, — подумала Лизи. Мысль принадлежала ей, но проинтуичила
она чисто как Скотт. — Его сердце бьётся так сильно, что я его слышу. Я хотела
напугать его? Я его напугала. Но почему теперь это пугает меня?»
И да, внезапно она ощутила испуг. В красное одеяло её ярости
он вплёлся жёлтой нитью.
— Миссис Лэндон, это мужчина по фамилии Дули? Джеймс или
Джим Дули? Высокий и худощавый, с выговором жителя сельской глубинки запада или
юга? Скажем, из Западной Вирги…
— Я не знаю его имени и фамилии. По телефону он представился
Заком Маккулом, и так же он подписал свою…
— Йобст, — вырвалось у Вудбоди, только он растянул слово,
«Йо-о-о-о-бст», превратив его чуть ли не в заклинание. А потом раздался
какой-то звук, который Лизи истолковала как стон. И перед её мысленным взором к
первой жёлтой нити присоединилась вторая.
— Что? — резко спросила она.
— Это он, — ответил Вудбоди. — Должен быть он. Адрес
электронной почты, который он мне дал, — «Zack991».
— Ты велел ему напугать меня, чтобы я отдала тебе
неопубликованные произведения Скотта, так? Об этом ты с ним договорился?
— Миссис Лэндон, вы не пони…
— Думаю, понимаю. После смерти Скотта мне приходилось иметь
дело с людьми, у которых в голове что-то сдвинулось, и учёные могут дать сто
очков форы коллекционерам, но в сравнении с тобой, Вуддолби, эти учёные —
нормальные люди. Вот почему, вероятно, тебе удавалось поначалу скрывать свою
чокнутость. Действительно чокнутые должны уметь это делать. Навык выживания,
ничего больше.
— Миссис Лэндон, если вы только позволите мне объяс…
— Мне угрожают, и вы за это ответственны, чего тут
объяснять? Поэтому слушайте, и слушайте внимательно: прикажите ему дать задний
ход. Пока я не сообщила ваше имя властям, но, думаю, бояться вам нужно не
полиции. Если этот ковбой глубокого космоса ещё раз мне позвонит, если я получу
от него ещё одно письмо или дохлое животное, я обращусь в прессу. — Её осенило:
— Начну с питтсбургских газет. Им это понравится. «БЕЗУМНЫЙ УЧЕНЫЙ УГРОЖАЕТ
ВДОВЕ ЗНАМЕНИТОГО ПИСАТЕЛЯ». Когда этот заголовок появится на первой полосе,
несколько вопросов копов из Мэна покажутся вам сущей ерундой. Прощай, должность.
Лизи подумала, что прозвучало всё это красиво, и жёлтые нити
страха исчезли, во всяком случае, в данный момент. К сожалению, после
сказанного Вудбоди они сразу вернулись, ещё более яркие.
— Вы не понимаете, миссис Лэндон. Я не могу приказать ему
дать задний ход.
5
На мгновение его слова оглушили Лизи, лишили дара речи.
Потом она спросила:
— Что вы хотите этим сказать?
— Я хочу сказать, что уже пытался.
— У вас есть его электронный адрес! Zack999 или что-то в
этом…
— Zack991 собачка sail точка com, но что с того? С тем же
успехом мог быть и тройной ноль. По этому адресу ничего не доходит. Доходило
первые пару раз, когда я им пользовался, а потом все мои письма стали
возвращаться с пометкой: «Не может быть доставлено».
Он затараторил о том, что попытается ещё раз, но Лизи не
обращала внимания на его слова. Вспоминала разговор с «Заком Маккулом», или
Джимом Дули, если это было его настоящее имя. Он сказал, что Вудбоди должен или
позвонить ему, или…
— У тебя есть какой-то особый электронный адрес? — спросила
она, прервав Вудбоди на полуслове. — Он сказал, что ты должен отправить ему
электронное письмо и сообщить, что получил всё, что тебе нужно. Так где этот
адрес? В твоём кабинете? В интернет-кафе?
— Нет! — Вудбоди чуть ли не вопил. — Послушайте меня!
Разумеется, у меня есть электронный адрес в Пите
[61]
, но я никогда не давал его
Дули! Это было бы безумием! У меня есть два студента-выпускника, которые
регулярно переписываются со мной по этому адресу, и он, конечно, есть у
секретаря кафедры английского языка и литературы.
— А дома?
— Я дал ему свой домашний электронный адрес, но он никогда
им не пользовался.
— А как насчёт телефонного номера, по которому ты можешь до
него дозвониться?
Последовала пауза, а когда Вудбоди заговорил вновь, в его
голосе слышалось искреннее недоумение, которое испугало Лизи ещё больше. Она
посмотрела в широкое окно гостиной и увидела, что небо на северо-востоке
становится цвета лаванды. Надвигалась ночь. Лизи подозревала, что и эта ночь
может выдаться долгой.
— Телефонного номера? — переспросил Вудбоди. — Он никогда не
давал мне телефонного номера. Только электронный адрес, по которому письма
доходили дважды, а потом перестали. Он или лгал, или фантазировал.
— И какой вариант кажется тебе предпочтительным?
— Я не знаю, — прошептал Вудбоди.
Лизи подумала, что тем самым перетрусивший профессор
пытается не выдать свою мысль: Дули — безумец.
— Подождите минутку. — Она уже оторвала трубку от уха, чтобы
положить на диван, потом передумала. — И тебе лучше дождаться меня у телефона,
пока я не вернусь, сукин сын.
Использовать конфорку электрической плиты не пришлось. Около
камина в медной шкатулке лежали длинные декоративные спички для его розжига.
Лизи подобрала с пола «Салем лайт», чиркнула длинной спичкой по облицовочному
камню. Вместо пепельницы решила использовать одну из керамических ваз, вынула
из неё цветы и отметила для себя (не в первый раз), что курение — одна из самых
отвратительных привычек человечества. Вернулась к дивану, села, вновь взяла
трубку.
— Расскажи мне, как всё произошло.
— Миссис Лэндон, моя жена и я, мы сейчас собирались поехать…
— Твои планы переменились, — отрезала Лизи. — Давай с самого
начала.
6
Само собой, вначале были инкунки, эти язычники,
поклоняющиеся подлинникам и неопубликованным рукописям, и профессор Вудбоди,
который в глазах Лизи был их королём. Одному Богу известно, сколько он
опубликовал научных статей о творчестве Скотта Лэндона и как много из них даже
сейчас спокойно собирали пыль в книгозмее, разлёгшейся над амбаром. Плевать она
хотела и на то, сколь мучительной была для профессора Вудбоди мысль о том, что
неопубликованные произведения Скотта Лэндона могли также собирать пыль в его кабинете.
Важным для неё было совсем другое: по пути домой из кампуса, два или три вечера
в неделю, Вудбоди выпивал пару-тройку стаканов пива, всегда в одном баре,
который назывался «Место». Около кампуса располагалось немало питейных
заведений: и дешёвых пивных — где пиво подавали кружками и кувшинами, и более
изысканных — которые посещали преподаватели и выпускники; с комнатными
растениями на подоконниках и музыкальными автоматами, игравшими «Яркие
глаза»
[62]
, а отнюдь не «Май кемикэл романс»
[63]
, «Место» — бар, которому
отдавал предпочтение рабочий класс, — находился в миле от кампуса, и в тамошнем
музыкальном автомате наиболее близким к рок-н-роллу был дуэт Тревис Тритт —
Джон Мелленкамп
[64]
. По словам Вудбоди, ему нравилось приходить туда, потому
что в будни во второй половине дня и ранним вечером там было малолюдно, а
посетители напоминали ему отца, который работал на металлургическом заводе
корпорации «Ю.С. Стил» (Лизи ничего не хотела слышать об отце этого долбаного
инкунка), Именно в этом баре он встретил мужчину, который назвался Джимом Дули.
Дули тоже заглядывал туда во второй половине дня или ранним вечером, говорил
вкрадчиво, отдавал предпочтение синим рубашкам из «шамбре» и брюкам с
манжетами, какие носил отец Вудбоди. По словам профессора, ростом он был шесть
футов и один дюйм, слегка сутулился, редеющие тёмные волосы часто падали на
лоб. Вудбоди полагал, что глаза у Дули синие, но гарантировать этого не мог,
хотя пили они на протяжении шести недель и, как признался профессор, «где-то
стали приятелями». Они обменивались не историями жизни, а отрывками жизненных
историй, чем, собственно, и занимаются мужчины в барах. Вудбоди заявлял, что
говорил только правду. И у него не было оснований сомневаться, что Дули отвечал
тем же. Да, Дули мог двенадцать иди четырнадцать лет назад покинуть маленький
городок в западной Виргинии и с тех пор переходить с одной низкооплачиваемой
работы, связанной с физическим трудом, на другую. Да, какое-то время он мог
отсидеть в тюрьме, что-то в его повадках говорило об этом, скажем, он всегда
смотрел в зеркало за стойкой, когда брался за стакан с пивом, и хотя бы раз
обязательно оглядывался, когда шёл в туалет. И да, шрам над правым запястьем он
мог получить во время короткой, но яростной драки в прачечной тюрьмы. Или не получить.
Чёрт, шрам мог остаться после неудачного падения с велосипеда в детстве.
Наверняка Вудбоди знал только одно: Дули прочитал все книги Скотта Лэндона и
мог интеллигентно их обсуждать. И он сочувственно слушал стенания Вудбоди
насчёт того, что непреклонная вдова Лэндон сидит на интеллектуальной
сокровищнице — неопубликованных произведениях Лэндона, среди которых, по
слухам, есть целый роман. Сочувственно — это мягко сказано. С нарастающей
яростью.
