Книга Госпожа яблок, страница 31. Автор книги Марта Кетро

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Госпожа яблок»

Cтраница 31

А равнодушное божество долго и покорно лежит, прикидываясь спящим. Чувствует на себе требовательный и горестный взгляд, и рот его наполняется злостью, потому что оно-то не может позволить себе жалкое разрушительное счастье – жить с тем, кого любишь, и быть нелюбимым.

Оленька не сомневалась: Клевер, как и она, просто не выдержал бы в таких условиях, какие годятся для Кати. Быть милосердно обманутым – для истинного лжеца гибель.

Оленька всегда, сколько себя помнила, не любила правды. Во-первых, за то, что её не существовало. Вроде вот она, чистейшая истина, а чуть изменить угол зрения или подождать немного – и что-то уже не то, подробности какие-то появляются, нюансы, которые делают картину не столь безупречной и очевидной. А если другого человека подозвать, так он и вовсе увидит на месте твоей незыблемой правоты неубедительную иллюзию.

Госпожа яблок

А во-вторых, если допустить возможность каких-то постоянных, протяженных во времени и пространстве истин, Оленьке становилось неуютно. Так уж вышло, что всё, ею любимое, не выдерживало столкновения с реальностью, разрушалось в той же системе координат, что и мамина, например, или какая-нибудь «общечеловеческая» правда.

Пришлось пережить множество бедствий, прежде чем сумела понять: хочешь сохранить свою личность в целости, а близкого человека в покое и благополучии, – лги.

Не было такой школы, где могла бы учиться Оленька – хорошая девочка, отличница с прямой спиной и ясным взором, всеобщая любимица, а не пугливый зверёк с чуть косящими глазами. Не было, но её следовало придумать.

Не было дома, где осталась бы память о покойном отце – образцовом семьянине, даже не взглянувшем на другую женщину. В шестнадцать лет, уже после того, как он внезапно умер, Оленька нашла на полке позади книг пачку писем. «Милый, – писала какая-то женщина, – приходи, каждый день я жду тебя, и чего мне стоит не бегать на соседнюю улицу к твоим окнам». Оленька посмотрела по датам: эта связь продолжалась чуть ли не всю её, Олину, жизнь, письма шли и шли до востребования, а папа их забирал и, наверное, отвечал своим аккуратным интеллигентным почерком: «Люблю, приду, подожди» и не имел сил выбросить улики. Оленька тайком от мамы прочитала их все, вспоминая внезапные отъезды, срочные работы, неожиданные походы в магазин, длящиеся несколько часов. Будто нечаянно взглянула в зеркало и застала его врасплох, отражающим какую-то неведомую комнату. Оля тоже не смогла уничтожить письма, хотя твёрдо решила сберечь мамин покой.

Но не было мира, где через много лет мама не залезла зачем-то в Олин шкаф, не нашла коробку из-под обуви, не прочитала, не схватилась за сердце. Не было мира, где она проснулась бы следующим утром. И его следовало придумать.


И Оленьке приходилось всё делать самой, создавать твёрдую землю и ясное небо для тех, кто был ей важен, запирать двери, в которые могла ворваться правда – такая, как та, что погубила однажды маму. Тогда не уберегла, но со временем Оля становилась сильнее и смелее. Добрый замечательный папа не сделал ничего дурного, но лгал он годами. Значит…. Значит, не так страшна ложь. Бояться обмана – удел слабых, тех, кто опасается, что их собственная душа растворится в мороке. Удел сильных – строить и оберегать.


Она научилась получать удовольствие от своей… работы? Или даже миссии? Ведь можно создать очень красивый мир, особенно теперь, когда умерли все, кого она любила, и остался только человеческий материал, более или менее симпатичный. Речь не о патологической лживости, скорее, об эстетическом побуждении. Вдруг возникает острое желание закрутить реальность особым образом, чтобы получилась сложная изящная конструкция, включающая в себя «то, чего не было», осколки правды и – обязательно! – нервную реакцию того, кому обман адресован. Именно этот персонаж придаст всей истории живость. Или – эти люди – если исхитриться и создать инсталляцию с несколькими участниками. Особенно шикарно, когда они видят разное, но внутренне непротиворечивое, иначе всё разваливается.

Коротко говоря, будто переносить графику Эшера из плоскости в пространство.


Сейчас она колдовала Пашину жизнь. От простой привычки, из благодарности за приют и ласку или ещё по какой причине, но она старалась сделать мир этого человека уютным и спокойным. Она выглядела той женой, которая могла дать ему счастье, а свои тёмные и странные стороны скрывала. Незачем ему знать о бедах и хитростях, пусть видит только простое невинное лицо. Впрочем, не совсем уж невинное – смешной Клевер нужен был не только Оленьке, но и Паше, для тонуса. Она испытывала удовлетворение от интриги и от того, что никто из них по-настоящему её не знает, – а ведь оба уверены, что видят насквозь. Мужчины ужасно самонадеянные.

Она чувствовала власть над реальностью и упивалась ею. Тихими вечерами Паша возвращался домой и застывал на пороге комнаты, любуясь ладной фигуркой своей жены, сидящей на диване в простом платье, с книжкой на коленях. Оленька поднимала на него уставшие глаза, поправляла пушистые волосы, заколотые на затылке, и понимала, что этот образ идеален и сила его такова, что пожелай сейчас она, и может подняться и уйти, а Паша так и останется стоять, с любовью глядя на созданный ею морок.

Оленьку забавляло, что мужчина, сделавший своей профессией манипуляцию, так легко попадается на её хитрости. «Всё потому, – думала она, – что я делаю это для искусства, а они – из-за денег.

Отсюда их вина и тревога, отсюда и моя свобода. Мы – разные, мы точно разные, я уверена. И я определённо справляюсь лучше…»

Не то чтобы её мучила совесть, но оставалось некое ощущение, что обманы бывают нескольких сортов, и очень важно, чтобы какие-то гипотетические наблюдатели не смешивали её с теми, «неблагородными», лжецами.

Поначалу Оленька не сомневалась, что сможет покинуть Пашу в любой момент. Однажды, когда история окончится, она стряхнет эту жизнь со своих лёгких ног так же, как и предыдущую, и убежит.

А в последние годы совсем перестала представлять, как это произойдёт. Ей было хорошо в наколдованном мире, он стал почти настоящим, плотным и тёплым.

Глава 4

– Кицунэ крутые, очень крутые! Они способны управлять пространством, временем и немножко огнём; могут вселяться в чужие тела, сводить с ума и создавать иллюзии, похожие на правду. Иногда они превращаются в ненастоящую луну!

– Мне кажется или ты пересказываешь статью из Википедии?

– Нет! То есть да, но это не имеет значения.

– Конечно, для сочинителя сказок – вполне достойный источник.

– Но главное, конечно, хвост… Как ты думаешь, а где у меня тут хвост должен быть?

– Где копчик, под крестцом.

– Копчик, он вон где, а крестец вон где. Между ягодицами, что ли, должен торчать? А? Не спи – меж ягодицами торчать, что ли, должен?

– Нет, там конец копчика, который остаток хвоста, а начинается он от крестца.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация