Пепельница пролетела это расстояние, блеснув гербом клуба.
Джесси не могла бы с кровати разобрать надпись на ней, но и так знала, что там
написано о служении, выдержке и мужестве. Прежде чем упасть на пол, пепельница
врезалась в собачий бок.
Пес издал вопль боли и удивления, а Джесси на миг ощутила
чувство бешеного, дикарского триумфа. Ее рот открылся для взрыва злорадного
смеха, но вышел скорее короткий визг. Она потянулась, освобождая затекшие ноги,
снова забыв о боли в плечах и запястьях, которые уже утеряли чувствительность и
были на грани перелома. Она еще не ощутила, чем заплатила за бросок, но теперь
жила восторгом удачи, чувствуя, что если не даст выход взрыву радости, то
задохнется. Она била ногами по постели, дергалась телом из стороны в сторону,
волосы ее растрепались, горло захлебывалось криком:
– А-а!!! – кричала она. – Я дала тебе-е-е, а-а-а!
Пес отскочил после удара, а потом и отбежал, когда
пепельница упала и загремела по полу. Его слух чутко уловил перемену интонации
Хозяйки. Теперь это был уже не страх, а триумф. Скоро она поднимется с кровати.
Пес понял, что его побьют, как били не раз в последнее время. Надо бежать.
Он повернул голову, чтобы убедиться, что путь к отступлению
свободен, но волнующий аромат свежего мяса и крови снова ударил ему в нос. Его
желудок судорожно сжался, требуя еды, и пес заскулил. Он остановился,
раздираемый двумя позывами, и это напряжение вызвало у него новую судорожную
струю. Чувство страха и неуверенности охватило его, и он начал нервно лаять.
Джесси снова сжалась в комок при звуках этого противного лая
– она с удовольствием заткнула бы уши, если бы могла. – и пес почувствовал
новую перемену. Запах Хозяйки вновь изменился, в этом свежем запахе уже не было
триумфа победы, и пес подумал, что, вероятно, новых ударов не будет. Да и
первый-то поразил его скорее неожиданностью, чем болью. Пес сделал неуверенный
шаг к руке, которую он выпустил.., к толстому куску мяса в крови. При этом он
внимательно наблюдал за Хозяйкой и ее поведением. Его первое впечатление о ней
как о беспомощном и безобидном существе могло оказаться ошибочным. Нужно
соблюдать осторожность.
Джесси лежала на спине, теперь снова ощущая, как мучительно
болят плечи и першит в гортани. Все было напрасно: несмотря на брошенную
пепельницу, собака оставалась здесь. И, что хуже, пес снова приближался к телу
Джералда. Медленно и неуверенно, но приближался.
Она чувствовала, как внутри ее тела пульсирует смесь
отчаяния и ярости, как яд, парализующий члены. Она боялась задохнуться от
собственной бессильной ненависти.
– Пошел отсюда, мерзавец, – сказала она псу грудным низким
голосом, который дрожал от напряжения. – Пошел или я убью тебя! Не знаю как,
но, клянусь, убью!
Пес снова остановился, уставившись в ее мечущиеся зрачки.
– Слышишь – убью! – кричала и металась в постели Джесси. –
Убирайся отсюда!
Пес, который когда-то был Принцем малышки Кэтрин Сатлин,
перевел взгляд с Хозяйки на мясо; потом снова с мяса на Хозяйку. Он пришел к
решению, которое мистер Сатлин назвал бы компромиссом. Он наклонился,
одновременно не выпуская из поля зрения Джесси, оторвал кусок мяса от жирного
правого плеча того, что когда-то было Джералдом Бюлингеймом, и, рыча, отступил.
Рука Джералда дернулась и поднялась, а пальцы указали на «мерседес» у дома.
– Стой! – крикнула Джесси. Это был голос раненого зверя. Он
достиг верхнего регистра, где полетел скрежещущим фальцетом:
– Оставь его в покое!!!
Никакого внимания. Пес помотал головой из стороны в сторону,
как он делал в играх с Кэтрин, волоча по полу одну из ее резиновых игрушек. Но
тут была не игра. Клочья пены слетали с клыков пса, когда его челюсти отрывали
мясо от кости. Ухоженная рука Джералда болталась в воздухе. Он теперь был похож
на дирижера, который требует от джаза усилить темп.
Джесси снова услышала звук разрываемого мяса и поняла, что
ее сейчас вырвет.
«Нет, Джесси! – это был встревоженный голос Рут. – Нет,
этого нельзя допустить! Запах приведет его к тебе.., к тебе!» Ее лицо исказила
напряженная гримаса – Джесси пыталась совладать с желудком. Звук раздираемого
мяса последовал снова, и она взглянула на пса; тот стоял, уперев напряженные
лапы, над темной влажной плотью… Она не выдержала, снова закрыла глаза и
попыталась закрыть ладонями лицо, забыв о том, что прикована. Ее руки
остановились в полуметре одна от другой, и цепочки звякнули. Джесси застонала.
Это был стон отчаяния. Это было признание поражения.
Она снова услышала этот страшный, влажный звук разрываемого
мяса. Он перешел в довольное чавканье. Джесси лежала с закрытыми глазами.
Пес начал осторожно отступать к двери в зал, при этом его
глаза ни на миг не отрывались от Хозяйки дома. В его пасти был окровавленный
кусок Джералда Бюлингейма. Если Хозяйка на кровати захочет отнять кусок, она
сделает движение сейчас. Пес не умел размышлять – во всяком случае, так, как
это слово понимают человеческие существа. – однако сложная система инстинктов
весьма успешно заменяла ему мысль, и она говорила совершенно ясно: то, что он
сделал, и то, что еще собирался сделать, собаки и люди не делают. Но он был
голоден слишком долго. Его оставил в лесу человек, насвистывая тему из
«Рожденных свободными», и теперь пес боролся за свою жизнь. И если она
попытается отобрать у него кусок, он будет драться.
Пес бросил на нее последний взгляд, увидел, что она не
встает с кровати, и, успокоившись, побежал прочь. Он протащил кусок до входной
двери и улегся, положив его между лап. Легкий ветер приоткрыл дверь, потом
захлопнул ее снова.
Пес бросил на дверь взгляд, удостоверившись, что он легко
сможет одним ударом лапы открыть ее и удрать, если возникнет опасность. Решив
эту последнюю задачу, он начал есть.
Глава 9
Тошнота проходила медленно, но все же проходила. Джесси
лежала, плотно закрыв глаза, и теперь она начала ощущать новый приступ боли в
плечах и запястьях. Боль ходила волнами, и Джесси с тоской поняла, что это
только начало.
«Я так хочу спать. – подумала она. Это был голос ребенка,
испуганный и дрожащий. В нем не было логики, он не взвешивал все за и против. –
Я уже почти заснула, когда явилась эта страшная собака, и теперь я снова хочу
спать…» Конечно, хорошо было бы сейчас забыться, но она знала, что не уснет.
Джесси только что видела, как собака оторвала кусок тела ее мужа, и ужас
прогнал сон.
Но оставалась жажда.
Джесси открыла глаза, и первое, что она увидела, был
изуродованный Джералд, который лежал рядом с собственным отражением на хорошо
натертом полу спальни. Его глаза были все еще открыты и глядели в потолок, но
очки теперь сползли, так что одна дужка попала в ухо, вместо того чтобы
покоиться на нем. Его голова была заломлена под неестественным углом, теперь
левая щека лежала на плече. Между правым плечом и локтем виднелась красная
выемка с белыми краями.
