Она ощутила край какой-то толстой бумаги и пощупала ее,
размышляя, что это такое. По первому впечатлению это был листок из блокнота,
обычно лежавшего на телефонном столике, но его листки были тоньше. Ее взгляд
еще раньше упал на журнал – «Тайм» или «Ньюсуик», Джералд принес их оба, –
который лежал обложкой вниз около телефона. Она вспомнила, как быстро он
просмотрел один из журналов, пока раздевался. И этот кусок бумаги был, видимо,
одним из тех вечно раздражающих подписных листков, которые всегда прикрепляются
или вкладываются в журналы. Джералд часто откладывал эти листки для
последующего использования в качестве книжных закладок. Это могло быть и что-то
другое, но Джесси решила, что в любом случае это не меняет ее планов, поскольку
листок все-таки слишком тонок, чтобы опрокинуть бокал. В радиусе действия ее
растопыренных пальцев больше ничего вроде бы не было.
– Ладно, – сказала она. Ее сердце снова громко застучало:
она представила, как бокал падает и с грохотом разбивается об пол, но усилием
воли стерла картинку. – Спокойно, спокойно… Тише едешь – дальше будешь. Все
будет хорошо.
Держа правую руку в прежнем положении, хотя положение это
было неудобным и причиняло дьявольскую боль, Джесси подняла левую руку и
обхватила край полки за последним кронштейном на своей стороне.
«Поехали», – подбодрила она себя и начала давить на полку
левой рукой. Но ничего не произошло.
Возможно, плечо рычага маловато, и не хватает силы поднять
противоположный конец полки. Вся проблема в этой чертовой цепочке.
Это было похоже на правду, но не помогало что-либо сделать с
полкой. Своеобразная задачка из занимательного учебника физики, но ценой
решения станет жизнь или смерть. Она, конечно, могла приподнять полку на своем
конце снизу, но тогда бокал двинулся бы в другом направлении, на сторону
Джералда.
Внезапно поднялся ветер, из коридора до нее снова донеслись
звуки чавканья.
– Ты что, издеваешься надо мной, сукин сын? – Джесси
зарыдала. Боль пронзила ее гортань, но она не могла остановиться. – Первое, что
я сделаю, когда выберусь из этих чертовых наручников, – разможжу тебе башку!
«Странные слова, – подумала она, – странные слова для
женщины, которая даже не помнит, где находится ружье Джералда – то, которое
осталось ему от отца, – тут или в городском доме».
Тем не менее на некоторое время за дверью наступила тишина,
словно пес трезво и всерьез анализировал прозвучавшую угрозу.
Затем чавканье и рычание возобновились – очевидно, пес не
принял всерьез ее слова.
В правой руке Джесси стала нарастать боль; это заставило ее
действовать немедленно.
Она повернулась на левый бок и вытянула руку, насколько
позволяла цепь. Затем снова надавила на край полки. Никакого результата. Она
надавила сильнее… Уголки ее рта опустились, глаза были полузакрыты – выражение
лица ребенка, который готовится принять горькое лекарство. И как раз в тот
момент, когда ее затекшая рука была готова отступить. Джесси почувствовала на
полке легкое движение. Первая победа.
Джесси оставила полку и вытянулась, давая мышцам отдохнуть.
Она не хотела, чтобы в критический момент их свела судорога: и без этого
хватало проблем. Когда Джесси почувствовала, что готова повторить попытку, она
помахала левой ладонью в воздухе, чтобы высохла влага, потом вытянула руку
вверх и снова захватила полку. Время пришло.
«Надо быть осторожной. Бокал сдвинулся, тут нет сомнения, и
подвинется дальше, однако эта операция отнимает все силы, и даже если я смогу
передвинуть бокал.., если это вообще возможно, когда силы на исходе.., легко
сделать непоправимую ошибку».
Это верно, но загвоздка была еще и в том, что она не могла
определить нужный угол наклона.
Джесси вспомнила, как они катались на качелях с сестрой
Мэдди на площадке за фолмутской школой, – в то лето они вернулись с дачи
раньше, и ей казалось, что они весь август провели с Мэдди на этих качелях, – и
они достигли вершины в искусстве качания. Мэдди была полнее, и ей это давалось
с трудом.
Теперь у Джесси появились другие качели. «И, что бы ни
говорила Библия о том, что не следует давать левой руке забыть о том, что
делает правая, твоя левая рука стала метательницей пепельниц, а правая должна
стать хватательницей бокала, Джесси. И самое главное теперь – эти несколько
сантиметров полки, на которых ты можешь перехватить его. Если бокал
проскользнет чуть дальше, будет совершенно не важно, остановится он или упадет
и разобьется, – он будет одинаково недостижим».
Правая рука не давала забыть о себе – она слишком болела.
Другой вопрос, сможет ли она сделать то, что от нее требуется… Джесси
наращивала усилие слева медленно и плавно, насколько могла. Капля пота
выступила по лбу и закатилась в угол глаза. Дверь снова хлопала, но она была,
вместе с телефоном, в ином мире. Тут оставались только полка, бокал и Джесси.
Она смертельно боялась внезапного взлета полки, которая могла взвиться ввысь,
как катапульта, но Джесси попыталась успокоить себя на этот счет.
«Бояться будешь, когда это случится, милая, а пока не
расслабляйся. По-моему, что-то происходит».
Да. Она снова почувствовала легкий сдвиг.., полка теперь
приподнялась, ничем не сдерживаемая со стороны Джералда. На этот раз Джесси не
ослабила давление, а, напротив, усилила его, так что мышцы напряглись на плечах
и дрожали от напряжения. У нее вырвался стон. Казалось, бокал начинает
скользить.
В этот момент поверхность влаги в бокале Джералда дрогнула,
и она услышала, как остатки льдинок звякнули. Сам бокал не двинулся, и возникла
страшная мысль: а что если влага, образовавшая кружок под бокалом, скопилась в
таком количестве, что бокал прилип к поверхности полки?
– Нет, этого не должно быть.
Эти слова были произнесены на одном дыхании, как молитва
усталого ребенка. Теперь она из последних сил давила на левый край полки.
– Ну, пожалуйста, двигайся!
Дальний конец полки нехотя поднялся, словно колеблясь: верх
и вниз. Тюбик с тоном «Макс фактор» свалился с полки и упал около кровати как
раз на то место, где раньше, до прихода пса, находилась голова Джералда. И тут
ей пришла мысль о новой опасности – ведь при каком-то угле наклона полка
просто-напросто соскочит с кронштейнов и полетит, как сани под гору, с бокалом
и всем прочим – прямо на нее.
– Двигайся же, черт побери! – крикнула она бокалу в
нетерпении. Она забыла о Джералде; она забыла о собаке; она забыла обо всем,
кроме бокала, который теперь так наклонился, что вода чуть не переливалась
через край, и Джесси не понимала, почему он все еще стоит, как заколдованный.
– Ты что, прирос к полке? Двигайся!
