Если она поднимет кольца немного выше, скажем, на уровень
между первой и второй горизонтальными перекладинами, она сможет попытаться.
Может быть, это упражнение закончится вывихом кистей рук, но она уже не считала
вывих невозможной ценой за свободу… Они же заживут когда-нибудь.
Пока кольца были закреплены между второй и третьей
перекладинами, и это было чересчур далеко. Если совершить кувырок сейчас, это
грозит не просто вывихом или переломом кистей рук – вес тела скорее всего
вывернет плечи, поскольку длины цепочек определенно не хватит.
А потом двигать эту треклятую кровать до журнального столика
– невеселая забава, правда?
– Да, невесело. – произнесла она мрачно вслух.
«Признай правду, Джесс, это конец. Ты можешь назвать это
голосом отчаяния, если такая уловка поможет тебе тешить себя иллюзиями
подольше, – заговорил в ее сознании еще один незнакомый голос, – однако, мне
кажется, лучше не обманывать себя. Это конец».
Джесси резко мотнула головой, пытаясь заглушить этот голос,
но обнаружила, что его не так просто заткнуть, как остальные.
«На тебе настоящие наручники, не просто игрушки, снабженные
прокладками, которые ты могла бы сбросить в любой момент, когда игра надоест.
Ты прикована по-настоящему, и ты не факир с Востока, который может творить
чудеса со своим телом…» Она вдруг вспомнила, что случилось, когда отец покинул
ее спальню в день затмения: как она упала на кровать и рыдала, пока не поняла,
что сейчас либо ее сердце разорвется, либо она убедит себя, что ничего не было.
И теперь она выглядела точно так же: в ужасе и изнеможении: полностью
потерянная… Особенно последнее.
Джесси заплакала, но слез почти не было: видимо, ее организм
перешел на режим экономии ресурсов. Тем не менее ей удалось поплакать без слез,
с сухими глазами, такими же сухими, как ее гортань.
Глава 24
В Нью-Йорке телезрители смотрели скучноватую программу
«Сегодня». Дочерняя компания NBC в Южном и Западном Мэне заменила ее местным
ток-шоу (крупная дама в переднике показывала, как легко и просто приготовить
бобы дома), а потом игрой, в которой знаменитости отпускали шутки, а зрители в
телестудии приветствовали их восторженными воплями, когда они выигрывали
машины, лодки и сверкающие никелем красные вакуумные пылесосы «Красный дьявол».
В это же время в коттедже у безлюдного озера Кашвакамак Джесси Бюлингейм
продолжала мучиться в оковах, а затем ей снова снился сон. Это был кошмар, еще
более живой и убедительный от краткости чуткого сна.
Джесси опять лежала во тьме, а мужчина – нечто похожее на
мужчину – снова стоял в углу комнаты. Это не был ее отец; это не был ее муж;
это был черно-белый зловещий незнакомец.
«Ты знаешь меня», – сказал незнакомец с длинным белым лицом.
Он нагнулся и взял свой короб за ручку. Джесси заметила без всякого изумления,
что ручка была костяная, а сам короб покрыт человеческой кожей. Незнакомец взял
короб, щелкнул замками и открыл его. Она снова увидела человеческие кости и
бриллианты, и опять человек опустил руку и стал перемешивать их медленными
кругами; кости и драгоценности стукались друг о друга и позвякивали.
«Нет, не знаю, – ответила Джесси, – я не знаю, кто ты такой.
Не знаю, не знаю и знать не хочу!» «Знаешь. Я – Смерть, и ночью я вернусь. Но
только ночью я уже не буду стоять и молча смотреть на тебя; этой ночью я,
наверное, брошусь на тебя.., вот.., так!» Незнакомец нагнулся, швырнул короб
(кости и бриллианты рассыпались вокруг Джералда, который указывал изуродованной
рукой на дверь) и ударил в ладоши. Она увидела пальцы с длинными грязными
ногтями, такими длинными, что они напоминали когти. Ужас сковал ее тело и
разум. Она широко раскрыла глаза, мгновенно проснулась, рванулась с
душераздирающим криком «нет!», и цепочки снова зазвякали, когда дернулись и
бессильно повисли ее руки.
– Нет! Нет! – повторяла она, вся в холодном поту, дрожащим
голосом.
* * *
«Успокойся, Джесси, это был только сон!» Она медленно
опустила локти, давая кистям рук немного отдыха. Конечно, сон – просто
повторение кошмара, который навалился на нее прошлой ночью. Но, Боже, он был
так реален! Может, похуже того кошмара с игрой в крокет или даже того
злополучного случая с отцом в день затмения. Как странно, сколько времени она
уже потеряла сегодня на эти кошмары и так мало думала о настоящем кошмаре,
который ее ждет. Правда, об этом незнакомце с длинными белыми руками и
портфелем с сувенирами она не думала, пока не увидела его здесь во сне.
– Незнакомец. – прошептала она и вдруг вспомнила, как
морщились его щеки, когда он смеялся. И когда она вспомнила эту деталь,
остальные тоже встали на место. Золотые зубы сверкнули в ухмыляющемся рту.
Кривые губы… Узкое лезвие носа. И короб, конечно, какие были раньше у
разносчиков в поездах…
«Прекрати, Джесси! Хватит о кошмарах. Разве у тебя мало
проблем, чтобы пугать себя выдумками?» Да, верно, но теперь, окончательно
проснувшись, она не могла выбросить этот сон из головы. И гораздо хуже было то,
что, чем дольше она о нем думала, тем менее сном он казался.
«А что, если я не спала?» – подумала она вдруг, и как только
эта мысль была сформулирована, она сразу поняла, что в глубине души совершенно
с этим согласна.
Нет, нет, это был только сон…
А если нет? Что если не сон?
«Я – Смерть, – услышала она голос, – ты видела Смерть. Я
вернусь ночью, Джесси. И завтра ночью твои кости будут в моем коробе с другими
сувенирами.., прелестными вещичками!» Джесси трясло как в лихорадке. Ее
расширившиеся от ужаса зрачки уставились в угол, где он стоял, незнакомец с
белым лицом и длинными руками. Сейчас угол пуст и освещен ярким солнцем, но
ночью там будет мрак и… Снова гусиная кожа побежала по ее телу. И снова
застучало в висках: сегодня ночью здесь кто-то должен умереть.
«Тебя обязательно найдут, Джесси, но до этого может пройти
много времени. Люди подумают, что вы с Джералдом отлучились в какую-нибудь
романтическую поездку. А почему нет? Разве вы не производили впечатление
чудесной пары? Это только вы двое знали, что Джералд может, и то с трудом,
возбудиться, лишь если прикует тебя к кровати наручниками. Не играл ли кто-то с
ним в подобные игры в день затмения?»
– Замолчите. – прохрипела она, – замолчите вы все.
"Но рано или поздно люди забеспокоятся и станут вас
искать. Вероятно, первыми забеспокоятся его коллеги, так? Ну, есть, конечно, в
Портленде несколько женщин, которых ты называешь подругами, но ты никогда не
впускала их в свою жизнь. Приятельницы – вот они кто: с ними можно поболтать о
телепередаче или выпить кофе, однако никто из них не забеспокоится, если ты
исчезнешь на неделю-другую. Вот у Джералда назначены деловые встречи, и, если
он не появится к пятнице, видимо, его начнут спрашивать и задавать вопросы.
