«Джесси! Не упади с кровати!» Но несмотря на все судорожные
движения, ее тело продолжало сползать вниз, и Джесси успела лишь повернуть
запястье левой руки в кольце наручника, прежде чем оказалась на краю, а затем
вообще скатилась на пол. Нижнюю часть ее тела пронзила боль, и она испустила
крик; но этот крик выражал не столько страдание, сколько счастье: ее ноги снова
были на полу, а рука свободна.
Падение с кровати завершилось тем, что теперь ее левую руку
тянула к себе цепочка, а окровавленная правая была зажата между телом и
матрасом. Джесси чувствовала, как теплая кровь струится по груди и животу.
Новая сильная судорога парализовала ее спину от шеи до
последнего позвонка, и Джесси застыла в изогнутой позе. Матрас, к которому была
прижата правая рука, скоро стал насквозь мокрым от крови.
«Мне надо встать, – подумала она, – надо поскорее встать,
пока из меня не вытекла вся кровь».
Судорога на спине отпустила, и наконец она смогла встать на
ноги. Слабости в ногах, которой она так опасалась, не было; это снова наполнило
ее радостью. Джесси сделала шажок, и верхнее кольцо передвинулось по планке до
максимальной высоты: теперь она стояла на обеих ногах рядом с кроватью, которая
была ее тюрьмой.., почти гробом.
* * *
Чувство огромной благодарности охватило ее, но она прогнала
это чувство с той же решимостью, с какой раньше гнала отчаяние. Придет время
для благодарности, но сейчас нужно было освободиться от этой кошмарной кровати,
а времени на освобождение оставалось не так много. Да, пока она не чувствовала
приближения обморока от потери крови, однако это не могло ее обмануть. Ведь
если обморок придет, это произойдет быстро: миг – и свет погаснет.
И тем не менее стоять – просто стоять со свободной рукой на
своих ногах, и ничего больше, – было блаженством.
– Не-а, – прохрипела она, – еще не все.
Плотно прижав раненую руку внутренней стороной к левой
груди, Джесси повернулась, вплотную приблизившись к левой стойке кровати. Она
глубоко вздохнула и попросила Всевышнего дать немного сил ее раненой правой руке.
Преодолевая боль, она протянула руку и ухватилась за полку
над кроватью. Средний и безымянный пальцы все еще не слушались ее, но сил
оказалось достаточно, чтобы приподнять полку и сбросить ее на матрас. Она упала
как раз на то место, где отпечаталась ее спина.
Джесси перевела глаза от матраса и полки на свою
изуродованную правую руку. Подняла ее ко рту и зубами осторожно вытащила
осколок из большого пальца. Однако он повернулся в зубах и вонзился в нежную
плоть десны. Джесси почувствовала во рту сладко-соленый вкус крови, густой, как
вишневый сироп, который она пила в детстве. Она не обратила внимания на эту
новую рану и равнодушно выплюнула осколок вместе с кровью на кровать.
– Все путем, – прошептала она и начала протискиваться между
стеной и кроватью.
Кровать отодвинулась от стены гораздо легче, чем она
ожидала, и теперь ее нужно было толкать по натертому полу. Ножки скользили
направо, потому что она могла толкать только с одного угла, однако Джесси учла
это и была вполне удовлетворена результатом.
«Удача пришла, и когда она изменит тебе, – думала Джесси, –
сразу поймешь. Ты порезала десну, ну и черт с ней, зато не распорола ногу
осколком. Так что толкай эту кровать, душечка, и считай кро…» Ее нога
споткнулась обо что-то. Она опустила глаза и увидела, что задела правое плечо
Джералда. Кровь застыла на его лице и шее. Капля крови попала и в раскрытый
левый глаз. Джесси не чувствовала жалости; она не испытывала к нему ни гнева,
ни любви. Она ощущала скорее разочарование оттого, что все ее чувства, которые
культивируются вернисажами, «мыльными операми», ток-шоу и радиопрограммами,
оказались ничтожными в сравнении с инстинктом самосохранения, который проявился
у нее так прямолинейно и мощно, как.., бульдозер. Наверное, и большинство людей
современной городской цивилизации, окажись они в такой же ситуации, поступили
бы, как она.
– А ну-ка, пропусти меня, Джералд, – попросила она и не без
удовлетворения поддала ногой труп, однако Джералд отказался подвинуться. Его
тело окоченело и словно приросло к полу. Потревоженные мухи роем поднялись над
ним, и это было все.
– Ну и черт с тобой, – сказала Джесси. Она перешагнула через
тело правой ногой, и снова стала толкать кровать. Однако ее левая нога
очутилась прямо на его животе. Под давлением ноги воздух со свистом вырвался из
его легкого через рот подобием вздоха.
– Сам виноват, Джералд, – пробормотала Джесси, но ногу
убрала. Ее куда больше интересовал шкафчик, на котором лежали ключи.
Как только она оставила Джералда и проследовала дальше, мухи
вернулись на прежнее место.
У нее было много работы, а времени оставалось мало.
Глава 32
Больше всего она боялась, что ножка кровати зацепится за
дверь ванной или за стену, что вынудило бы ее потянуть кровать на себя, а на
это у нее не было сил. Однако кровать описала по комнате почти правильную дугу,
и ей осталось лишь немного навалиться телом, чтобы дальний конец кровати ушел
влево, а шкафчик оказался перед ней. Именно в этот момент – когда она толкала
кровать, опустив голову и упершись руками в стойки, – Джесси почувствовала
первый приступ головокружения. Чтобы не упасть, она оперлась всем телом на
кровать. Ноги не держали ее, а в глазах потемнело. Казалось, прошла вечность с
тех пор, когда она была в Дарк-Скор и на озере Кашвакамак: теперь она
находилась совсем в другом месте, скорее всего у океана. Запах устриц и меди
сменился соленым ароматом. Это снова был день затмения, но все остальное
выглядело иначе. Она бежала в кусты смородины, спасаясь от какого-то человека,
какого-то другого папы, который хотел сделать что-то гораздо худшее, чем
испачкать ее трусики.
Но теперь он был на дне колодца.
«Джесси, что же это?» – подумала она. Но ответа не было;
лишь снова этот странный образ, который возник перед нею в тот миг, когда она
поднялась в свою разделенную вешалкой спальню в день затмения, чтобы
переодеться: седеющая женщина в простом домашнем платье, темные волосы собраны
в пучок, белая ткань рядом.
«Наплевать и забыть, – подумала Джесси, схватившись за
стойку кровати и изо всех сил стараясь удержаться на ногах, – держись, Джесс,
только держись. Забудь про женщину, забудь про запахи. Держись, и темнота
пройдет».
Она держалась. И темнота отступила. Сначала угас образ
женщины, стоящей на коленях, потом и темнота стала рассеиваться. Спальня снова
появилась перед ее глазами в своем обычном предвечернем освещении. Она увидела
пылинки, пляшущие в солнечном луче, и свою тень на полу. В районе колен тень
была переломлена, но дальше поднималась по стене. Темнота оставила легкий звон
в ее ушах. Она посмотрела на свои ноги и заметила, что они испачканы в крови и
оставляют кровавые следы.
